Лабиринт искажений

— Майор — мужик нормальный. Опыта, конечно, у него мало. А что вы хотите? Ему майора-то дали совсем недавно. Я сам не видел, но говорят, когда проверяющий из главка приехал, то Поплутин был на территории. Мелкого карманника ловил. Его к расследованию после первого эпизода не допускали. Тут своя команда была. Так вот. Проверяющий команду песочил на всё управление, а тут капитан Поплутин карманника привёл. Этот из главка оперов разогнал, а Саше майора дал и поставил начальником. А на следующий день и меня с моим пионером подтянули.

— Пионер — это Нодия?

— Да. Георгий — мальчишка правильный, только горяч иногда. Больше, знаешь, чувствами думает, чем головой…

В это самый момент Нодия вернулся. Ткачёв прервал беседу с Румянцевым и обратился к лейтенанту:

— Георгий, у меня для вас очень сложное задание.

— Я готов! — моментально приосанился лейтенант. — Что нужно сделать?

Ткачёв взглянул на часы.

— В одиннадцать мы с капитаном будем производить обыск на квартире подполковника Шмелёва. Вы, в это время, выдвигаетесь к кафе «Ландыш». Два часа за кафе наблюдаете. Можете зайти внутрь и выпить чашечку кофе…

— Я не пью кофе.

— Тогда чаю, — поморщился Ткачёв. — Купите себе булочку. И внимательно смотрите. Только не изображайте из себя секретного агента — ваше поведение не должно бросаться в глаза… У вас девушка есть?

— Нет!

— Плохо, — улыбнулся полковник. — Возьмите с собой девушку из нашего управления.

Опера переглянулись.

— Что?! — не понял полковник.

— В управлении нет девушек, — ответил Нодия.

— А инспектора по несовершеннолетним?

— У них свои помещения на участках, — Лейтенант явно был против компании с девушкой, но Ткачёв настаивал.

— С девушкой будет естественно посещение кафе. Лейтенант — это приказ! У вас полчаса, чтобы одеться подобающе, найти спутницу и прибыть в кафе. В половине второго жду вас здесь с отчётом. Запоминаете всех, кто будет заходить в кафе с одиннадцати до часу дня. Обратите особое внимание на поведение бармена, директора… Как ведут себя, куда звонят и так далее. Приказ ясен?

— Так точно!

— Выполняйте…

Нодия сорвался с места так стремительно, что Ткачёв не успел закрыть рот. Румянцев хихикнул.

Глава 13

Ткачёв с Румянцевым проводили обыск на квартире Шмелёва. Андрей Викторович в общих чертах предполагал, что они могут найти, но вот на такую удачу надеялся мало. Хорошо, Хмель тогда подсказал, где надо искать, а то бы до утра провозились.

На столе, в присутствии понятых и совершенно пьяного подполковника, были разложены пачки денег, фото любовных игр Козырева и Шмелёвой, копии распоряжений из Москвы для первого секретаря горкома Зареченска и свернутые пленки негативов чертежей ракетных отсеков.

Румянцев под мутным взглядом Шмелёва составлял опись.

— Вы знаете что теперь с вами будет, Василий Ефремович? — Ткачёву было жалко подполковника.

Тот поджал губы, дёрнув подбородком.

— Да наплевать… Что будет, то и будет. Если я полный идиот, то отвечу за это.

Андрея Викторовича такой ответ не устроил. И причин для этого было несколько. Первая — не мог Шмелёв не знать о тайнике в квартире. Какие бы отношения с женой у него не были, но он здесь жил. Тайник, конечно, мудрёный, но не настолько, чтобы его совсем не замечать. Вторая причина — это то, что Шмелёв на вопросы: «это ваше?» отвечал коротким «да» и кивком головы. И делал это при понятых. Пусть и пьяный, но так поступать нельзя.

В квартиру зашел Гриша и кто-то из прокурорских. Подождали, пока понятые распишутся в протоколе и отпустили их.

— Шмелёв Василий Ефремович, — официальным тоном объявил старый чекист, — я вынужден вас арестовать. Обвинения вам будут предъявлены чуть позже. Наряд я вызывать не буду.

— Гриш, а можно я поговорю с подполковником? — попросил Ткачёв.

— Можно. Можете не торопиться, но и не затягивайте. Мы со следователем и капитаном на лестнице покурим.

Дверь закрылась и на секунду наступила тишина.

— Вы же ведь знали, Василий Ефремович? — тихо спросил Ткачёв. — Зачем всё это?

— Толковый ты опер, Андрей Викторович, — почти трезвым тоном ответил Шмелёв. — Но вот от жизни как-то оторван. Да и узнал я всё о Лене недавно — буквально перед твоим приездом. Нашёл ведь тайник… Понимаешь, трудно очень поверить, что любимая женщина не только изменяет, но и делает это в интересах кого-то другого.

— Неужели ты думаешь, что она тебя любила?

Шмелёв отвернулся, и постарался незаметно от Ткачёва смахнуть навернувшуюся слезу.

— Мне трудно что-то думать. Последние полгода, вообще, как сон. Но очень приятный. И представляешь, я хочу, чтобы он не заканчивался.

— А последние три месяца?..

Шмелёв грустно улыбнулся.

— А знаешь, за что зацепить. Я ведь когда тайник нашёл, то ночь не спал. Ждал её. Она только по выходным домой не возвращалась, но в будни всегда ночью приходила. Когда позже, когда раньше. Веришь, я хотел пристрелить её и содержимое тайника сжечь. Это была ночь прямо перед её убийством. Как она меня умоляла никому не говорить! Обещала сделать всё, что я захочу…

— И ты захотел?

Ткачёв сел на стул рядом с подполковником.