Лабиринт. Книга 2

– Месяца за два управимся.

– Сколько процентов служащих согласится на переезд?

– Зависит от того, что этот переезд им даст. Затраты предстоят немаленькие, но людей необходимо простимулировать. Для молодых Нью-Йорк станет новой вехой, с семейными будет посложнее, но здесь всё зависит от мотивации.

– А вы, Рут? Вы поедете со мной?

– Мне бы не хотелось бросать вас в такой сложный период. Но, я повторюсь, всё зависит от мотивации.

– С этим проблем не будет. Обещаю.

Да, он всерьёз задумывался о переезде в Большое Яблоко. Для инвестиционной корпорации будет только в плюс находиться в центре финансовой жизни страны и мира. Близость Уолл-Стрит, Нью-Йоркской фондовой биржи, банковских и консалтинговых организаций, да и к Вашингтону – их многочисленные проекты будут иметь поддержку на самом высоком уровне. Он поедет за Мэри, если она не захочет возвращаться в Чикаго. Мэтт оставлял за ней такое право, но в душе надеялся на обратное, и каждая встреча, каждое знакомство с её друзьями всё больше убеждали его в том, что надежда эта вполне оправданная.

Его девочку любили. Ей искренне дорожили. О ней переживали и заботились. Итальянское семейство её практически удочерило, а тот усатый ирландец, который несколько лет назад едва не спустил его с лестницы, отвёл в сторону и упомянул о связях в высших полицейских кругах на тот случай, если Мэтту вздумается обидеть "его малышку".

То же самое ему сказали друзья, когда Тэмзин вызвалась сопроводить Мэри уборную – боже, благослови эту святую женщину за понимание.

Она позвонила на следующий день и назвала его девочку чудом.

– Только умоляю, не испугай её своей масштабностью. Если бы Крис подарил мне такое кольцо, мать заперла бы меня в сейф и никогда не выпустила наружу.

– Ты преувеличиваешь.

– Вовсе нет. Внешне проявление любви Мэри не оценит. Говори с ней. Утопи во внимании, а не в дорогих подарках. Скажи, наконец, что любишь.

– Думаешь, я не говорил?

– Сомневаюсь. У женщины, которая знает, что её любят, совершенно иной взгляд.

В очередной раз Мэтт подивился проницательности жены Криса и в очередной раз спросил себя, почему он этого не сделал,  ведь, поводов и возможностей была масса.

Например, когда они впервые после воссоединения занялись любовью. Их второй первый раз едва не обернулся катастрофой, потому что он был готов кончить от одного вида обнажённой Мэри в своей постели. И вот тут бы ему произнести те самые слова, но на тот момент они показались ему слабее тех, что вот-вот должны были сорваться с его губ.

– Ты снилась мне, ягодка. Вот такая – ждущая меня и готовая. Дьявол, Мэри, ты и представить себе не можешь, как я по тебе тосковал!

– Могу.

Одно слово, произнесённое едва различимым шепотом, почти перебросило его через край. А дальше…

Когда он потянулся за презервативом, Мэри его остановила.

– Нет, пожалуйста. Я хочу тебя чувствовать. Ты можешь не сдерживаться, я пью таблетки, а мой бывший никогда не доверял мне в этом вопросе.

 Даже здесь она позаботилась о Мэтте, не произнося имя Алекса вслух. Он оценит это позже, а в тот момент, прошептав только "я тоже чист", схватил свою девочку,  со всего маху ворвался в её тело. Она вскрикнула, напомнив об их первом разе, но не оттолкнула. Всего несколько поступательных движений, и Мэтт с рёвом кончил. Его сердце и голова разрывались от пульсаций, пока, держа её на весу, он наполнял собой тело любимой женщины. Шалея от собственной страсти, Мэтт продолжал по инерции двигаться, прижимая к себе драгоценную ношу, пока не почувствовал, что Мэри близко.

– Да, малышка, да. Дай мне это. Отдай мне себя всю. Кончи для меня, моя ягодная Мэри.

И что бы ему не сказать в тот момент, что он её любит. Так любит, что разрывается сердце. Что мысли путаются, а язык деревенеет. Что в ушах стоит гул от его крови и её стонов.

Он промолчал.  Было ли это из-за трусости или же из-за ощущения, что Мэри его не услышит и не поймёт. А ему было важно, чтобы услышала и поняла. Чтобы знала, что с  ней он обрёл себя вновь – того Мэтта, которым всегда был, правильно воспитанным хорошим  парнем, ценящим искренность и благородство. Он научился закрывать глаза на их отсутствие у других, но при наличии всегда замечал. Его Мэри именно такая – одна из немногих. Его человек.

Выбранный им удел не был правильным. Одиночество никогда не бывает видимостью, лишь данностью. Он так долго привык быть на ведущих ролях, что чуть не потерял главное – самого себя. Друзья первые сказали ему об этом. Потом Тэмми. И отец.

Ему повезло найти свою половинку в лице этой женщины-девочки, его светловолосого чуда с неповторимыми фиалковыми глазами, и он больше ни за что её не отпустит.

Эгоизмом Мэтт никогда не страдал, оттого и понял Мэри, когда она заговорила о необходимости уехать.

– Ты сказал, что не можешь полностью распоряжаться собой, потому что много людей зависит от твоих решений. Я не такая... мм… масштабная, как ты, но у меня тоже есть обязательства. Потому мне надо вернуться в Нью-Йорк.