Лабиринт Мечтающих Книг

— Только с новым обозначением профессии пришлось пойти на небольшую уловку, с которой библиократы из администрации, конечно, с готовностью согласились. Несмотря на то что охотники за книгами были изгнаны из Книгорода, никому не было запрещено появляться здесь в причудливом снаряжении или искать в катакомбах редкие книги. И в течение нескольких месяцев обороты вновь увеличились.

Овидос собрал свои принадлежности для курения и собрался уходить.

— Это, собственно говоря, вся история либринавтов или новых охотников за книгами, если тебе угодно их так называть. Согласись, ничего особенного. Боюсь, тебе придется с этим смириться, так как они все еще пользуются большой популярностью в Книгороде. К сожалению, я должен с тобой проститься. Ты понимаешь — семья! Было очень приятно поболтать. Может быть, встретимся еще раз. Заходи как-нибудь в гости!

Он придвинул мне визитную карточку со своим адресом, поднялся и с достоинством зашагал к выходу.

«Как король в ссылке», — подумал я, глядя ему вслед. Было замечательно встретиться с ним и увидеть, что у него все в порядке.

После этого я тоже стал собираться, и в буквальном смысле был последним, кто покинул дымительную. Кроме меня и ядовитого дыма в ней уже никого не было. У двери я еще раз остановился, потому что у меня возникло ощущение, что я забыл что-то очень важное. Я задумался, и потом меня осенило. Я забыл сделать то, ради чего я, собственно, сюда приходил: я забыл выкурить свою последнюю трубку.

Книжное вино из Книгорода

Тот, кто хотя бы однажды побывал в той или иной пивной, наверняка знает такой феномен: ты часами сидишь в питейном заведении, смело употребляешь алкогольные напитки и, тем не менее, не чувствуешь никакого опьянения. Потом выходишь на свежий воздух, и — бац! — совершенно неожиданно алкоголь, соединяясь в крови с кислородом, проявляет свое полное действие. И ты внезапно ощущаешь себя пьяным настолько, насколько заслужил.

Примерно нечто подобное я испытал, покидая дымительную. Я, правда, не употреблял алкоголь, но непроизвольно пропустил через дыхательные пути огромные количества размягчающих мозг веществ, отчасти экзотического происхождения. И неожиданно я почувствовал, что едва могу держаться на ногах. Я выскочил на улицу и едва не потерял равновесие. Земля опрокидывалась то влево, то вправо, как будто я стоял на корабле при большой качке и надо мной в бешеном вихре кружились звезды. Звезды? Да, пока мы беседовали, наступила ночь.

Я сделал пару неуверенных шагов и ухватился за стену дома, чтобы не упасть без сознания. Но тут мое кровообращение и чувство равновесия стабилизировались, и наступило поразительное ощущение счастья, настоящая эйфория. В дымительной я находился под воздействием какого-то особого дурмана. Где еще можно испытать на себе действие такой неожиданной экспериментальной смеси наркотических средств и при этом сделать это не намеренно, как произошло в моем случае? Вероятно, в этом заключалась тайна очевидной популярности дымительной. Туда ходили вовсе не для того, чтобы покурить, а для того, чтобы подивиться тому, что испытывают другие. Наверное, о моем состоянии лучше всего свидетельствовало то, что я не смог бы сформулировать, как я себя чувствовал. Я не находил для этого слов.

Когда я в некоторой степени смог себя контролировать, я огляделся. Ночное уличное освещение сияло нереальными красками, почти как на картинах Эдда ван Мурка, великого мастера Гральзундской Демонической живописи. Дома покачивались в разные стороны, и в воздухе висел многоголосый шепот. Все это не вызывало у меня страха, а наоборот — подняло настроение. Когда я попытался схватить голоса в воздухе, то увидел, что у меня на одной руке десять пальцев, что меня не поразило, а вызвало глупую усмешку. Асфальт под моими ногами был мягким и теплым, почти горячим, что меня тоже развеселило. Я еще никогда не находил ходьбу столь увлекательной! Мне казалось, будто я иду гигантскими шагами на нереально длинных ногах по бесконечной перине, подобно гигантскому аисту. Люди, шедшие мне навстречу, были прозрачными и на мои шутливые замечания реагировали лишь квакающими, совершенно непонятными звуками. Казалось, я находился в эхокамере, которая увеличивала любой шум: мои шаги на тротуаре, стук конного экипажа, хлопанье дверей. Возможно, я открыл не ту дверь дымительной и попал в иное измерение, в котором все было более интенсивным, интересным и веселым!

Батюшки мои, наверное, я хотел пить! Мое горло настолько пересохло, что язык прилип к небу. Мне нужно было непременно что-то выпить! Что-нибудь! Итак, тяжело ступая и постанывая, я брел дальше по ночным улицам в поисках какой-нибудь забегаловки, и меня то и дело сотрясали приступы неконтролируемого смеха. Может быть, у меня началась лихорадка? Да, но это, черт подери, была замечательная лихорадка! Если это и был симптом болезни, то я никогда не хотел бы быть вновь здоровым! Я решил для себя с этого момента регулярно посещать дымительные Книгорода, одну за другой.