Лабиринт Мечтающих Книг

– Белые линии – это правильный путь. Насколько там, внизу, можно говорить о правильном пути. Во всяком случае, этот путь не так опасен, как другие. Безопасного пути в катакомбах нет, насколько тебе известно. Но эти обозначенные белой линией туннели, подъемы и пещеры по опыту Дождесвета относятся к таким, в которых следует ждать наименьших неприятных сюрпризов. Отмеченные серым цветом линии означают опасный путь. Его следует избегать. Путь, обозначенный черным цветом, – смертельно опасен. На него нельзя ступать ни в коем случае, так как там путника ждет та или иная неминуемая смерть. Или нечто худшее, так как в катакомбах есть более ужасные вещи, чем смерть. Ты видишь крест на карте?

Да, я увидел на карте большой крест. Ничто в этот момент не могло вызвать во мне большее равнодушие, но я кивнул.

– Это отметил не Дождесвет, а… кто-то другой…

– Кто-то другой? Но кто?

Кибитцер тяжело вздохнул.

– Это к делу не относится. Как ты думаешь, что означает этот крест?

– Я не знаю, – ответил я озадаченно. – Какое-то важное место в катакомбах?

– Крест означает сокровища! – воскликнул Кибитцер. – Ты ведь не читаешь пиратские романы? Крестом всегда отмечают сокровища!

– Так это карта сокровищ?

– Нет. Имеется в виду в переносном смысле… – Кибитцер с усилием поднял голову. – Слушай меня внимательно. Я скажу тебе, что ты должен сделать, когда придет время.

– Придет время чего?

– Ты поймешь, если это случится.

Эйдеит все больше говорил загадками. Его голос становился тише, а дыхание учащалось.

– Когда это произойдет, ты должен соскоблить с карты краску, которой нарисован крест, и потом нажать пальцем на это место. Только и всего. Ты понял?

– Да, – ответил я неуверенно. Меня волновали совсем иные заботы, нежели какой-то проклятый крест на карте, которой я никогда не воспользуюсь. Мой друг умирал и при этом растрачивал свое драгоценное время на эту криптографическую чепуху.

– Возьми карту себе! – скомандовал Кибитцер. – Спрячь ее и всегда носи при себе!

Я сложил карту и положил ее в карман плаща. Тема, по крайней мере, была закрыта. Кибитцер схватил меня за руку.

– Я скоро… я скоро… – прохрипел он.

Инацея подошла к нам. Я посмотрел на нее и был потрясен безнадежным выражением в ее глазах.

– Время пришло… – прошептала она.

Кибитцер еще раз поднял голову.

– Я бесконечно рад, что ты все же пришел, Хильдегунст. Я счастлив, что могу отойти в мир иной в окружении тех троих, которые сыграли самую значимую роль в моей жизни.

Троих? Но нас было двое – Инацея и я. Впрочем, потом я подумал, что он не просто заговаривается, а имеет в виду профессора доктора Абдула Соловеймара, произведения которого повсюду окружали нас в этой антикварной лавке. Для Кибитцера книги являлись в большей степени личностями, нежели живые существа.

– Все происходит слишком быстро, не так ли? Тебе в голову сразу приходит слишком много вопросов, которые ты хотел мне еще задать, верно?

Он был пугающе прав, но я не хотел сейчас оказывать на него давление.

– Нет, – возразил я поэтому. – У меня нет вопросов. Не напрягайся…

Кибитцер с трудом усмехнулся.

– Никогда не обманывай эйдеита, – сказал он. – Я умею читать мысли. Ты опять об этом забыл? И на один вопрос я хочу тебе все-таки ответить, потому что он в твоих мыслях затмевает все прочее.

Он трижды глубоко вздохнул и выдохнул.