Лабиринт Медузы

Он увидел Нику в самый последний момент, когда уже почти потерял надежду. Ника парила в толще воды, как в космосе. Ноги вместе, руки в стороны, волосы белыми змеями вокруг лица, глаза открыты. Но заглядывать в них не нужно. По крайней мере, не сейчас. Сейчас нужно собрать остатки сил, обхватить Нику за талию, выдернуть из столба белых пузырьков, вытолкнуть на поверхность.

Иван схватил и вытолкнул. Поверхность оказалась неожиданно близко. Только что они болтались с Никой песчинками в бескрайнем океане, и вот уже пятки уперлись в дно. И воды по грудь, и берег в пяти метрах. И Ника в его объятиях, словно бы он не разжимал рук.

– Все хорошо. Ты только не бойся.

А что еще сказать, когда у самого сердце вот-вот выпрыгнет из груди от напряжения и волнения? Как еще успокоить ее и себя?

– Я не боюсь. – В ее глазах отражается небо и, кажется, он сам. – И ты не бойся, они уплыли…

На берег Иван вышел, пошатываясь. Если бы не Ника, выползал бы на четвереньках, так мало у него осталось сил. Но у Ники сил, похоже, осталось еще меньше. И сама она меньше. И вообще едва не утонула по его вине. Силы закончились в тот самый момент, когда Никина голова коснулась мокрого песка. Голова на песке, ноги в воде. Но это уже не важно. Иван рухнул рядом. Проверить бы, как она, убедиться, что дышит и с ней все в порядке. Проверит. Вот сейчас немного отдышится, придет в себя и проверит. А Нику пока можно взять за руку. На всякий случай, чтобы не исчезла, как тогда, в воде. На суше ей сложнее исчезнуть. Наверное…

Взять Нику за руку не получилось, пальцы ее были крепко сжаты в кулак. А с волнами, которые щекотали пятки, накатывались воспоминания о том, чего просто не могло быть. Не здесь. Не с ними.

Уходящее из-под ног дно, и исчезающая в бездне Ника, и сама эта бездна в пяти метрах от ничейного пляжа. И прикосновения, и содранная с лодыжки кожа. Чем содранная? Или правильнее спросить – кем? Но кому задавать такие странные вопросы? Кто поверит? Если только Ника. Но перед тем как спрашивать, он обязательно должен кое-что сделать.

Для начала приподняться на локте, посмотреть на нее, неподвижную, почти неживую, как никогда похожую на каменную статую, а потом заговорить. Заговорить сложнее всего.

– Ника?

Она открыла глаза, но головы в его сторону не повернула. Она дышала так же тяжело и часто, как и он сам. Устала? Испугалась? Почувствовала то же, что почувствовал он? Ведь он только почувствовал. Увидеть не получилось. В те бесконечные мгновения, что Иван пытался спастись сам и спасти Нику, он словно бы ослеп, не видел ничего, кроме воды.

– Ты как?

– А ты?

– Живой.

Не о том следовало поговорить. Да, они оба выжили в этом странном водовороте. Но что случилось перед тем? Он разжал руки – вот что случилось. Он разжал руки, и Ника ушла под воду. И безопасные полметра глубины превратились в целую бездну, кишащую… Кем могут кишеть воды скучного Черного моря?! Если только медузами. Самыми обыкновенными, не мифическими. Но тащили на дно и сдирали с него кожу точно не медузы. И Нику под воду утянуло что-то куда крупнее и куда опаснее.

– Я не должен был тебя оставлять. – И целовать не должен был. Хоть вполсилы, хоть в четверть. Сначала целовать, а потом обижаться, что она не ответила и не прониклась.

– Да. – Она по-прежнему смотрела не на него, а в небо. – Это была очень большая ошибка.

– Что было ошибкой? – Силы возвращались. Иван теперь даже мог сесть. Он сел, а Ника так и осталась лежать.

– Все. Тебе лучше уехать отсюда. Здесь опасно.

Он уже и сам понял, что опасно. Он только никак не мог понять, от кого или от чего эта опасность исходит. Отказывался его мозг анализировать такое!

– Где?

– Не знаю. В море точно опасно. – Ника тоже села, мотнула головой, и брызги с ее волос полетели во все стороны.

– Я ничего не видел. – Да, не видел, но чувствовал…

– Веришь, я тоже. – Она усмехнулась. Улыбка получилась невеселой, и на душе стало совсем уж паршиво, а потом она перешла на шепот: – Серебряный, кажется, я схожу с ума.

– Я, кажется, тоже.

– Ты от скуки или по какой-то другой причине? – Она продолжала улыбаться, а он начинал злиться.

– Я по другой причине, Ника. Я только что словно побывал в чертовом парке Юрского периода. Реликтовых тварей мне увидеть не довелось, а вот потрогать… – Иван глянул на свою все еще кровоточащую голень. – Вернее, это они меня потрогали.

– Они тебя ранили?.. – Все-таки посмотрела. Ну как посмотрела? Голову повернула в его сторону. А в голосе – тревога, но ни капли удивления. Словно бы она поверила…

– Ника, – все-таки он взял ее за руку, за запястье, повыше сжатого кулака, – ты считаешь, что сходишь с ума, потому что тоже это… почувствовала?

Если бы на ее месте была Ксю, она бы рассмеялась Ивану в лицо, и он бы, возможно, сам уверовал в свою ненормальность. Но Ника не рассмеялась, Ника всхлипнула и разжала посиневшие пальцы.