Лабиринт Мёнина

— Грешные Магистры, опять мы влипли, — тоскливо сказал Мелифаро после того, как нам удалось восстановить дыхание и немного привыкнуть к температуре воды — насколько к ней вообще можно было привыкнуть.

— Скорее уж «вмокли», — буркнул я. — А признайся, дружище, ты ведь хотел умыться? Плеснуть в лицо прохладной водой, чтобы прогнать сонную одурь…

— Издеваешься, да? — мрачно спросил он. — Скотина ты все-таки, Макс. Редкостная.

— Не издеваюсь, а ищу подтверждение своей теории, — терпеливо объяснил я. — Я, кстати, тоже хотел умыться. Не могу сказать, что все утро упорно мечтал об умывании, но где-то на заднем плане все время крутилась такая потребность. Чего хотели, то и получили.

— Думаешь, в этом грешном Лабиринте исполняются наши желания? — презрительно фыркнул Мелифаро. — Что-то я не заметил! Если бы они исполнялись, я бы давно был дома. Ты тоже, полагаю.

— В том-то и пакость, что не все. Только неосознанные, — объяснил я, пытаясь устроить свое тело в воде таким образом, чтобы затрачивать как можно меньше усилий на жалкое барахтанье. — Ты умеешь плавать, лежа на спине? — сочувственно спросил я Мелифаро. — Рекомендую попробовать.

— А толку-то? — сварливо спросил он. — Все равно пойдем ко дну. Не сейчас, так через полчаса.

— Не все равно, — я поймал себя на том, что пытаюсь говорить с ним, как взрослый с упрямым ребенком. Благоприобретенная разница в возрасте, поначалу казавшаяся только внешней, постепенно давала себя знать. — Человек не может долго находиться в такой холодной воде. Сердце, знаешь ли, останавливается.

— Как я его понимаю! — язвительно фыркнул мой друг.

— Но это происходит не сразу, — терпеливо продолжил я. — Поскольку мы с тобой уже убедились на собственном опыте, что смерть здесь — всего лишь способ открыть очередную дверь, значит, нам следует заботиться только об одном: умереть как можно комфортнее. А замерзать гораздо приятнее, чем тонуть. Скоро тебе покажется, что стало тепло.

— Правда? — ехидно переспросил Мелифаро. — Скорее бы уж!

— Вода холодная, так что все произойдет довольно быстро, — горько усмехнулся я. — Гарантирую.

— Дай руку! — Он распластался на воде рядом со мной и тяжко вздохнул: — Хочешь, я расскажу тебе о своем самом большом страхе последних дней? Я боюсь, что однажды мы с тобой умрем не одновременно, а поочередно, и потом оживем в разных местах. Я сойду с ума, если рядом не будет твоей паскудной морды, дружище!

— Да, — согласился я. — Это было бы скверно.

— Иногда мне кажется, что я не смогу расстаться с тобой, даже если мы когда-нибудь выберемся отсюда, — он засмеялся отрывистым лающим смехом, тут же захлебнулся и немного успокоился. — Нам придется поселиться вместе, причем не просто в одном доме, а в одной комнате. Плакала моя личная жизнь!

— Ничего, — утешил его я, — буду отворачиваться в случае нужды. Или научусь превращаться в ночной столик. Уверен, невелика наука.

— Ты был прав, я уже чувствую, что согрелся, — удивленно признался Мелифаро.

— Хороший признак, — кивнул я. — Значит, смерть уже рядом. Давай-ка действительно возьму тебя за руку, а то и правда потеряемся.

— Расскажи мне свою теорию, — попросил Мелифаро. — Что ты там говорил об исполнении желаний? И почему ты уверен, что мы угодили в этот океан лишь потому, что хотели умыться? Почему в таком случае не в чью-нибудь ванную комнату?

— Потому что у нас было скверное настроение, — объяснил я. — Насмотрелись на всякие страсти из окна, да еще и тетка эта орала как чумная… Мне кажется, реальность Лабиринта очень чутко реагирует именно на настроение. Помнишь, в каком славном расположении духа мы попали на ярмарку, где хозяйничали все эти милые тетки? Мы хорошо отдохнули у Старой Герды, нас накормили, переодели… тебя еще и приласкали. Мы перестали бояться и ждать подвоха. И все было хорошо, мы оказались на этой безумной ярмарке: весело, безопасно, кормят на халяву, да еще и след нашего беглого Короля там обнаружился. Потом мы захотели спать, да так сильно, что нас больше ничего не интересовало. И тут же попали не куда-нибудь, а в спальный вагон поезда. Правда, он был частью довольно неприглядного мира, ну да это уже дело десятое. Помнишь, я говорил тебе, что надо сначала исправить настроение, а уже потом соваться в дверь? Ну вот…

Я так увлекся изложением своей свеженькой теории, что на время забыл о нашем бедственном, откровенно говоря, положении.

— А когда мы умираем? — вяло спросил Мелифаро. — Куда мы попадаем в этом грешном Лабиринте после смерти?

— Еще не знаю, — честно признался я. — Но, по-моему, это как раз абсолютно вне нашего контроля. Что-то вроде лотереи. Как повезет.