Лабиринт отражений

Оборотень косится на включённый компьютер, на экране которого – строчки простенькой программы…

– Да нет… я к контрольной готовлюсь… ерунда.

– Какой контрольной?

– По информатике.

– Тебе сколько лет, Ромка? – спрашиваю я, прозревая.

– Пятнадцать.

Я начинаю хохотать, не обращая внимания на то, как мужчина напротив меня мрачно стискивает челюсти. Я смеюсь, а Ромка встаёт, закуривает сигару, плещет себе джина в стакан, и наконец спрашивает:

– Ну и что смешного?

– Ромка… – понимаю, что веду себя нехорошо, но сдержаться нет сил… – Ромка, ты когда-нибудь пил водку стаканами, или джин в чистом виде?

– Нет.

– Ну и не пробуй. Ромка, я дубина, что сразу не понял. Ты… ты ведь слишком мужественно себя ведёшь, чтобы быть взрослым мужчиной!

– Так заметно? – мрачно спрашивает Ромка.

– Нет, не сильно. Это непривычно, как-то…

– Почему непривычно? Среди оборотней много школьников.

– Откуда ты знаешь?

– Ну… мы, наверно, откровеннее друг с другом. Те, кому больше восемнадцати, редко умеют жить в нечеловеческом облике. А у нас нормально выходит.

Пластичность… пластичность психики. Я смотрю на Ромку, и думаю, что среди моих друзей дайверов, слишком уж азартно рассказывающих пошлые анекдоты, или постоянно подчёркивающих свою крутизну, наверняка много подростков. Им легче проходить барьер дип-программы. Как это ни странно – легче. Их сознание воспитано на фильмах и книгах о виртуальном мире, они знают, что Диптаун нарисован, не только разумом, но и сердцем. Они не утонут.

Может быть, их станет больше, и дайверы перестанут таиться.

– Ромка, ты входишь со своего компьютера?

– С отцовского. Мне влетало всегда, если заставали в виртуальности. Отец думает, будто тут сплошной разврат и мордобой. Вот и пришлось как-то так входить… чтобы замечать, что происходит в квартире. Если дверь открывают, я слышу.

– Я рад, что у тебя все нормально, Ромка.

Оборотень кивает:

– А я как рад! У меня есть стриммер, но весь диск восстанавливать – тяжело. Ты меня искал, чтобы узнать, как я?

Очень хочется сказать «да», но это будет ложью.

– Не только. Я ещё посоветоваться хотел…

– А теперь раздумал?

Он прав, я передумал. Но после этих слов у меня не остаётся выхода.

– Ромка, со мной случилась странная история… – встаю, наливаю себе на два пальца джина, добавляю тоник. – Я наткнулся в сети на человека… который не совсем человек.

Ромка терпеливо ждёт.

– Даже не знаю, где правда, а где ложь, – говорю я. – Может быть, он пришелец со звёзд, может быть – гость из параллельного мира. А может быть порождение компьютерного разума, или мутант, входящий в сеть напрямую, без машины. Его ищут. По крайней мере две большие фирмы…

Оборотень кивает. Ему не надо называть «Лабиринт» и «Аль-Кабар».

– И Дмитрий Дибенко.

– Дибенко?

– Он самый. Они хотят добиться от него хоть чего-нибудь полезного. А он собирается уйти. Навсегда.

– И ты думаешь, стоит ли его выдать? – спрашивает Ромка.

– Задержать его никому не под силу. Уверен. Но всё-таки… это ведь иной мир, Ромка. Иные знания, иная культура. Может быть, его смогут уговорить. Узнать хоть что-нибудь. Крупица его знаний может стать для человечества новой ступенью развития.

– Может, – охотно соглашается Ромка.

– Он ведь сумел… как-то… изменить меня. Я не нашёл бы твой след без новых способностей. Я не знаю, вправе ли молчать и прятать его.

– Ты хочешь моего совета? – с каким-то неожиданным испугом спрашивает Ромка. – Серьёзно?

– Да, Ромка. Именно потому, что ты ещё пацан, а я старый циник. Скажи, имеет ли один человек право на чудо?

– Нет.

Я киваю, я не ожидал иного ответа. Но Ромка ещё не закончил.

– Никто не имеет права на чудо. Оно всегда само по себе. Потому и чудо.

– Спасибо, – говорю я, вставая.

– Ты обиделся? – спрашивает Ромка.

– Нет, наоборот. Я пойду домой. Здорово, что у тебя всё в порядке…

Уже в дверях я на миг останавливаюсь и добавляю:

– И не налегай так на спиртное. Ты и так взрослый, Ромка, не старайся это доказывать. Ни пуха, ни пера на контрольной!

– К чёрту! – вопит Ромка вслед.

Чудо – оно само по себе…

Я иду по гостиничному коридору, улыбаясь Ромкиным словам.

Это нетерпение разума, эта великая и неутолимая жажда…

Понять, объяснить, покорить!

Чудо должно быть ручным и послушным. Мы даже Бога сделали человеком – и лишь после этого научились верить. Мы низводим чудеса до своего уровня.

И это хорошо, наверное. Иначе мы до сих пор сидели бы в пещерах, подкармливая хворостом Красный Цветок, зажжённый молнией.

Ты славный мальчик, Ромка. Ты ухитрился прийти к правильному выводу неверным путём. Словно шёл Зеркальным Лабиринтом, тычась в стекло – и всё же прошёл его до конца. Я ещё не могу понять, почему ты прав, но ты всё-таки прав, Ромка…

Прохожу мимо равнодушного портье, открываю двери. Улица Диптауна, люди, машины, огни реклам. Я знаю то, что способно изменить мир. Я могу отдать миру чудо.

Но не вправе – потому, что оно живое.

Оно само по себе, за ним ни наша жизнь, ни наши радости, ни наши беды. Что отделяет меня от Неудачника – холод космоса, или непредставимая бездна иного пространства? Какая разница, он всё равно живой!