Лабиринт памяти (СИ)

Увидев Драко, Гермиона едва сдерживает рыдания, зная, что с секунды на секунду она забудет, каким он может быть рядом с ней, а потому сгорает изнутри, умирает, едва не бьётся в агонии, прикасаясь к нему в последний раз. И, когда помещение озаряется вспышкой, она сама кидается под луч, но не успевает, а потому сидит рядом с потерявшим сознание Драко и плачет, крича:

— Нет! Нет, Джинни, нет! Не надо! Я найду выход, я смогу найти! Только не надо, прошу тебя…

Она крепко прижимает голову Драко к груди и с мольбой смотрит на Джинни, которая на какую-то секунду замирает в нерешительности, а затем вскидывает палочку:

— Прости, Гермиона, но так на самом деле будет лучше…

— Я люблю его! Люблю, люблю, люблю… — сквозь рыдания говорит Гермиона, и в лице Джинни что-то меняется.

— Нет, это не любовь, Гермиона! Ты не можешь его любить, — обречённо говорит она, в то время как по её лицу текут слёзы. — Прости.

С последним криком Гермионы пространство озаряет зелёная вспышка, и она чувствует, что падает с ускользающей мыслью — она только что совершила свою самую чудовищную ошибку.

Перед тем как закрыть глаза, Гермиона в последний раз смотрит на безмятежное лицо Драко и шепчет:

— Я люблю тебя.

А затем проваливается в пустоту и забывает, что когда-то на самом деле любила его.

***

Гермиона очнулась на полу. Голова дико раскалывалась, и ей потребовалось несколько минут, чтобы справиться с шоком и прийти в себя. Очень аккуратно она поднялась, оттолкнувшись руками от пола и села, оглядевшись по сторонам. Когда её взгляд наткнулся на Драко, Гермиона замерла, боясь пошевелиться.

Он стоял у стены, закрыв одной рукой лицо, и выглядел таким напряжённым, что, казалось, скажи она хоть слово, произойдёт что-то необратимое.

Стараясь не шуметь, Гермиона не спеша поднялась на ноги, и в этот миг восстановленные воспоминания дали о себе знать, заставив её взгляд увлажниться, а сердце бешено заколотиться от отчаяния. Словно почувствовав, что на него смотрят, Драко медленно отнял руку от лица и взглянул на Гермиону так, что лучше бы он закричал, сказал хоть что-нибудь, даже ударил, но не стоял молча, разъедая взглядом её лицо, вливая в неё новую порция боли, уровень которой и так зашкаливал.

— Драко… — повинуясь отчаянному порыву, сделала шаг к нему Гермиона, и в эту секунду тот резко сорвался с места и пошёл к выходу.

Прежде чем она смогла прийти в себя, он уже хлопнул дверью. И в миг, когда оглушающая тишина окутала Гермиону, она сама бросилась за ним.

Он почти бежал, и она едва успевала держать его в поле зрения, прося, умоляя остановиться, но Драко только всё стремительнее уходил прочь. Он с силой распахнул главные двери и выбежал на улицу, распугав столпившуюся у входа детвору. Не задумываясь, что она оставила своё пальто в Выручай-комнате, Гермиона выскочила вслед за ним и попала под ледяной ливень. Она бежала, что есть сил, не смотря себе под ноги, и в этот момент ей было плевать, что на улице дико холодно и она уже почти промокла насквозь. В голове стучала лишь одна отчаянная мысль: «Не дай ему уйти!», которая подгоняла её, давала силы и веру, что, может быть, ещё не всё потеряно.

— Драко, умоляю, остановись! — отчаянно прокричала ему Гермиона, почти догнав его, и услышала в ответ резкое:

— Нам больше не о чем разговаривать, Грейнджер.

— Нет, я должна объяснить… — не сбавляя темп, проговорила Гермиона.

Но Драко будто не слышал её, продолжая стремительно идти в сторону Хогсмида. Его кулаки были крепко сжаты, тело напряжено, и Гермиона всхлипнула, внезапно осознав, что, возможно, больше никогда не увидит его, что если он сейчас уйдёт, то уже никогда не вернётся.

И в последней отчаянной попытке его остановить она прокричала, собрав все чувства из глубины сердца, сосредоточив все эмоции в одной фразе, слетевшей с губ:

— Я люблю тебя!

Как только слова вырвались наружу, в небе прогремел гром и сверкнула молния, словно в ответ на её полный безумия порыв, и Драко замер.

Очень медленно он обернулся и с исказившимся лицом тихо переспросил:

— Что ты сказала?

Гермиона, вдохнув полной грудью, сделала два смелых шага к нему и повторила:

— Я люблю тебя, Драко! Ты единственный, кого я когда-либо любила.

Но он уже отрицательно качал головой, а в его глазах плескалась боль:

— Нет, Грейнджер, ты никогда не любила меня.

— Я любила, Драко! И люблю до сих пор! — упрямо топнула ногой Гермиона, злясь на саму себя, на свою глупость.

— Тогда зачем ты это сделала, Грейнджер? — с жестокой, горькой усмешкой произнёс Драко, делая к ней шаг. — Зачем лишила нас памяти, зачем… Зачем, Гермиона?

В его глазах было так много боли, разочарования и презрения, что она всхлипнула, стараясь сдержать слёзы.

— Я хотела её остановить. Я поняла, что не смогу это сделать, и хотела всё исправить…

Её неловкие слова прервал его злой смех, от которого всё внутри похолодело.