Лабиринт памяти

– Good afternoon, Mr. Norkin! How are you? I hope you’re feeling better?¹

– Thank you, Mrs. Collins. Hi Chori! I feel much better. And how are you? Is Chori naughty today?²

– Oh such a prankster! We’re going home soon. Have a nice day!³

– And have a good day to you!⁴

Женщина величественно прошествовала мимо, беззлобно покрикивая на собаку. Пудель следовал за своей хозяйкой.

Здесь на острове можно было встретить пациентов со всех уголков мира. Клиника подбирала персонал с учетом особенностей каждого пациента. Женщина, которая только что прошла мимо, была британкой. Во время прогулок Родион слышал и французскую речь, немецкий и итальянский говор. Но понимал он только тех, кто разговаривал по-английски.

Природа острова просто поражала своей красотой. Все вокруг утопало в зелени. Насыщенный изумрудный цвет уютно гармонировал с лазурью бескрайнего неба и синевой уходящего за горизонт моря. Этакий рай на земле. В этом раю не хотелось ни о чем думать, только наслаждаться теплом, свежим соленым бризом и шумом волн, накатывающихся на берег.

Но Родиону было о чем подумать. Нога, сломанная в аварии, почти зажила и уже не сильно беспокоила. Раны от осколков на руках тоже прошли, оставив после себя лишь белесые чуть выступающие шрамики. Но вот лицо. Оно сильно пострадало, когда взорвался бензобак, и машина загорелась, так, что его пришлось восстанавливать по частям. Лечащий врач сказал, что сегодня после обеда бинты будут сняты, и он сможет увидеть свою новую внешность.

Родион усмехнулся про себя. Странно звучит – новая внешность. Для него сейчас любая внешность будет новой, потому что, как это ни печально, но свою старую внешность он не помнит. Так же, как не помнит своего имени, своего прошлого…. Не помнит ничего. Вместо памяти в голове девственно чистые листы. И все, что он может вспомнить, это как пришел в себя в палате интенсивной терапии.

Только с чужих слов он знает, что его зовут Норкин Родион Дмитриевич. Его воспоминания об аварии, это тоже чужие слова, ровно, как и то, что он сотрудник одной из ведущих научно-исследовательских компаний в сфере исследований мозга. Он сам этого не помнит. Не помнит, какого рода задачи ему приходилось выполнять, не помнит, где он жил, с кем, даже не помнит, откуда он так прилично знает английский. А то, что он его знает, бесспорно, ведь он прекрасно понимает, когда миссис Коллинс обращается к нему и без труда подбирает слова в ответ. Но вот когда он его выучил, и где?

Он не знает, есть ли у него семья, дети? Что он любит есть, читать? Какие передачи смотрит, чем увлекается? Какое, наконец, у него хобби?

Как он не старался расшевелить уголки памяти, та упрямо подсовывала ему все те же чистые листы, а усилия, предпринятые в этом направлении, вызывали только чувство бессилия и неуверенности. Родион не понимал, как ему жить дальше, не имея прошлого.

Мимо скамейки, на которой он сидел, прошел высокий спортивный парень, одетый только в шорты и сланцы. Под бронзовой кожей красиво перекатывались мышцы. По его вьющимся темным волосам и типичному лицу Родион безошибочно определил в нем итальянца. Когда парень поравнялся с Родионом, он приветливо махнул рукой.

– Buon giorno!⁵

Итальянского Родион не знал, но на эту фразу его познаний хватило. В ответ он приветливо кивнул головой. Парень прошел мимо, направляясь к пляжу внизу под скалой. Оттуда где он сидел, Родион видел удобные поролоновые лежаки и пестрые полосатые зонтики, в армейском порядке расставленные на белоснежном песке вдоль кромки моря. Некоторые из них были заняты. Рядом с одним из таких зонтиков копошились двое малышей, и Родион на какое-то время отвлекся от своих невеселых мыслей, наблюдая за их игрой.

Вообще-то детей на острове почти не было. Пациентами в основном были взрослые люди. Так что увидеть малышей большая редкость.

Родион снова вернулся к своей памяти. Давай же, выуди хоть что-то, что прольет свет на его прошлую жизнь. Но память отказывалась понимать его. Она словно бы говорила в ответ: «Я и так делаю все возможное, вот же твои первые дни после того, как ты очнулся в палате интенсивной терапии, вот разговор с врачом и не один, вот беседы с некоторыми пациентами больницы, твои размышления. Все то, чем ты занимался в течение последнего месяца. Все аккуратно храниться на моих полочках, распределенное по дням и событиям, и по первому требованию я охотно представляю тебе любую информацию. Все, что ты загрузил в меня. Но я не могу дать тебе того, чего не имею. Так что перестань меня терзать и мучать, требуя чего-то большего».

Но Родион же не дурак, он понимает, что не родился сразу взрослым. Тогда где его детство? Где школьные годы, вся остальная жизнь? Почему он ничего не помнит? И самый главный вопрос, это как ему жить дальше без этих воспоминаний? Куда возвращаться, когда лечение будет окончено и придет пора покидать остров?