Лабиринт розы

— Кортни просто отмахнулся бы, сказал бы: «Сущий бред!» Но не все же такие, как он. В принципе, есть немало теорий, которые помогут нам в этом вопросе. Вероятно, твой интерес вызван какими-то признаниями Люси?

— Она ощущает в себе изменения, которые отчасти можно приписать медикаментозному курсу: новые вкусовые привычки, яркие сны… Но два изменения более чем любопытны. Уилл был чрезвычайно музыкален, и Люси однажды призналась, что чувствует потребность снова сесть за фортепиано — после нескольких лет без практики. Она сообщила, что с момента операции у нее в голове постоянно крутятся разные фрагменты классической музыки. Тут могут быть задействованы и психологические факторы, но вкупе со всем прочим я счел это обстоятельство заслуживающим упоминания. К тому же Люси утверждает, что узнает приятелей брата. И бывает, что она высказывается о некоторых вещах в точности как он, причем совершенно неожиданно. Но самое странное, что после пересадки она практически стала левшой, что уж никак нельзя объяснить действием препаратов.

— А Уилл был левшой?

— И немного дислексиком в придачу. Во всяком случае, со стороны Люси было бы логично после операции оберегать левую сторону тела. Есть и другие наблюдения — я стараюсь мыслить объективно. Любая ее инстинктивная реакция, то есть не опирающаяся на воспоминание о факте или событии, чем-то сродни непроизвольному поведению Уилла.

Амаль кивнул:

— Не так давно я разговаривал на конференции в Голландии с одним выдающимся нейрокардиологом — его как раз интересовала проблема сообщения мозга с сердцем через нервную систему. Он предполагал, что эта связь динамична и похожа на двустороннее общение. По его мнению, вполне возможно, что эти органы обоюдно влияют на работу друг друга. Более того, он был согласен с идеей о приравнивании сердца к мозгу, поскольку оно снабжено цепочками нейронов, медиаторов, белков и поддерживающих клеток, что позволяет сердцу функционировать практически независимо от черепной коробки, возможно, даже «чувствовать» и «ощущать».

— Да,— с увлечением откликнулся Алекс,— обычно информация переводится в нейронные импульсы и различными путями передается от сердца к мозгу, достигая продолговатого мозга, находящегося в стволовой части. Эти импульсы затем помогают регулировать работу кровеносных сосудов и органов. Но если предположить, что они достигают более высоких отделов мозга, то, вероятно, они могут влиять на наши ощущения и на прочие познавательные процессы.

— Вот именно. Пересадка сердца возможна за счет того, что его нервная система функционирует независимо от мозга. В норме связь сердца и мозга осуществляется по нервным волокнам спинного мозга. Однако в случае, когда соединение на некоторое время утрачивается и не может сразу восстановиться, автономная нервная система сердца обеспечивает его жизнеспособность в новом организме. Если признать то, что сердце обладает собственным, второстепенным мозгом, то ему с большой долей вероятности присуща структура, обобщенно называемая памятью.— Амаль задумчиво взглянул на Алекса.— Мы пока не касаемся возможности того, что душа Люси тоже причастна к этому процессу, Алекс. До сих пор мы опирались на сугубо научную теоретическую основу, но не следует ли здесь учесть вероятность особой эмпатии между личностями Люси и твоего брата? У нее к тебе сильные чувства, а ты был привязан к Уиллу… Не повысилась ли у нее от этого восприимчивость к его сердечным движениям — на тонком уровне, словно бы ей стало под силу проникнуть в его сущность необъяснимым пока для нас образом?

— Как у однояйцовых близнецов?

— Примерно. Но здесь науки нет ни грамма, в отличие от споров о клеточной памяти, которую изучают на должном уровне эмпирическим путем. Однако вопрос интригующий, не правда ли? Сам я пока не спешу высказывать что-либо определенное и далек от всякой восторженности по этому поводу. Мы часто совершаем ошибку, связывая воедино в собственных целях два разнородных явления. Но не будем игнорировать дальнейшие исследования. Точку в этом споре в конечном итоге поставят такие пациенты-интеллектуалы, как наша Люси,— они готовы вникать в происходящие с ними изменения и не станут выдавать желаемое за действительное. Алекс, ты порасспрашивай коллег на следующей конференции — наверняка найдется немало врачей и ученых, имеющих наработки по данной теме. Но дело не только в этом.— Амаль не смог скрыть своей озабоченности.— Для вас обоих это стало проблемой?

— Не могу судить, пока не узнаю больше. У меня нет причин не доверять Люси по поводу ее ощущений. Напротив, я убежден, что она ничего не выдумывает, и некоторые из этих проявлений не могут оставить меня равнодушным. По вашему совету я подниму этот вопрос на будущих конференциях и рассчитываю обстоятельно поговорить со специалистами в этой области. Если окажется, что виной всему медикаменты, то последствия их приема носят весьма занимательный характер!