Лабиринт розы

В конце лифтовой площадки находилась армированная дверь, ведущая, вероятно, в жилое пространство, куда и пригласил гостей Роланд Браун. Теперь Люси поняла, что представляет собой нью-йоркская мансардная квартира — гостиная длиной в полквартала, с рядами окон по трем сторонам. С запада открывался вид на реку, а по бокам внизу раскинулся город: по одну руку мост Джорджа Вашингтона и окраины, а по другую — деловой центр с пустырем, где некогда высились башни-близнецы Всемирного торгового центра. Люси была зачарована интерьером невиданного жилища. Она отметила про себя и светлый дощатый пол, и черно-белую итальянскую мебель, и открытое кухонное пространство в два раза больше, чем у Алекса. Одна из стен была полностью заставлена книжными шкафами, и куда бы ни падал взгляд, он везде натыкался на фотографии — в рамках и без рамок, развешанные на стенах и разбросанные по столу и даже по полу.

— Простите, прибраться я не успел,— непринужденно сообщил Браун.

Люси нравился его голос: характерно гнусавый, но с мягкой интонацией.

— Я вчера вернулся довольно поздно, а уборщица придет не раньше пятницы. Саймон, кофе в кофеварке, сливки в холодильнике — угощайтесь, а я пока схожу за бандеролью. Она хранится у меня в сейфе.

Заметив, как потрясена Люси его квартирой, Браун пояснил:

— Здесь когда-то находились складские конторы. Хотите кое-что посмотреть?

Он открыл ей дверь в небольшой коридор, в конце которого Люси увидела сейф-кладовку с массивными медными рукоятками. На двух створках золотом были вытиснены дата 1890 и имя изготовителя — «Штейнер и сыновья». Роланд надавил на рукояти и с усилием потянул на себя дверцы, как показалось Люси, ведущие в другое измерение. Внутри обнаружилась небольшая комнатка с полками по стенам.

— Ни в коем случае не закрывайте их.— Он взглянул ей прямо в глаза, и Люси поняла, что Роланд принимает какое-то решение.— Ключи пропали, когда я покупал это здание, но все равно он чудесный, правда?

Люси посмотрела на Роланда более внимательно и испытала неожиданное и всепоглощающее чувство родства с этим чужим для нее человеком — так что ей даже захотелось его обнять.

— Вы ведь очень его любили?

— Уилла?

Браун кивнул с удивительной экспрессией, словно вложил все силы в подтверждение своего согласия.

— А какой он был? — спросила Люси, не сводя с него пристального взгляда.— Я не могу расспрашивать о нем Алекса, даже теперь.

Роланд понял и улыбнулся:

— Так просто не объяснишь… Он очень отличался от всех остальных, с кем приходится сотрудничать: ему взбредала в голову какая-нибудь задумка, и он тут же бросался претворять ее в жизнь. Не по чьему-то заказу, а по собственному почину. А потом попробуй только не купить его сногсшибательный материал — столько вони поднимется! — Он загоготал, как ненормальный.— А примерно через год кто-нибудь обязательно обращался к Перл, мол, есть ли фактики по тому или иному случаю? И оказывалось, что нужные снимки в то время сделал именно Уилл — готовый фоторепортаж, иногда даже с комментарием. Люди и события, которые вдруг стали всем интересны, хотя в свое время никто не позаботился запечатлеть их на пленку. Уилл предугадывал потребности рынка. Да, я очень его ценил…

Роланд снял с одной из полок объемистый сверток и подал его Люси.

— Полагаю, это теперь ваше?

Они посмотрели друг на друга, и Люси показалось, что она расслышала в его словах скрытый намек, хотя, кроме Алекса и медперсонала, непосредственно задействованного в операции по пересадке сердца, ни одна душа не могла знать о ее тайне. Недаром Саймон накануне дал ей понять, что Роланд обладает неким сверхъестественным чутьем, и от осознания этого Люси стало тревожно и даже страшно. Она чуть было сама не проговорилась, но Браун улыбнулся и почему-то покачал головой:

— Если вы близко знакомы с Алексом, Люси, то и Уилл вам не чужой. Пойдемте посмотрим, как там Саймон…

Люси вышла из сейфа задумчивая и вернулась вместе с Брауном в гостиную. На низком столике, к которому Саймон успел пододвинуть стулья, их уже ждали три чашки кофе. Браун принес из кухни нож и подал Люси, и она тут же принялась разрезать оберточную ленту. Саймон с Роландом о чем-то беседовали, но Люси не обращала на них внимания: ее настолько захватил процесс разворачивания бандероли и связанные с ней догадки, что она никак не могла поучаствовать в беседе двух приятелей. Руки у Люси дрожали; она сломала сургучные печати, сняла сначала плотную коричневую обертку, затем легкую пузырчатую… На нее повеяло слабым ароматом роз.

25 марта 1609 года, Мортлейк

Слуга приходит поворошить наполовину угасшие угли в камине, и Кейт Ди понимает, что скоро рассвет. Она тихо качает головой и отсылает его прочь. Отец мирно дремлет в кресле, обложенный подушками,— видно, после трех бессонных ночей подряд он получил небольшую передышку. Вчера он наотрез отказался удалиться в спальные покои, чувствуя, как угадала Кейт, что больше из них не выйдет, если поддастся сну. В комнате, обшитой деревом, довольно тепло — пусть лучше отец отдохнет, пока есть возможность…