Лабиринт розы

Люси потянула на себя одну из дверей. На миг оглохнув от шума, оба увидели помещение, служившее живой репродукцией к Дантову «Inferno»[38]. В искусственном мглистом дыму кружились костюмированные силуэты всевозможных эпох и видов. Их конечности дрыгались в воздухе подобно декоративной поросли. По бокам от двери стояли настоящие скелеты. Казалось, что танцующие размахивают над головой частями собственных тел, и все их скопление пульсировало в каком-то первобытном ритме. У Люси зародилось подозрение, что эти бутафорские штучки вовсе не взяты напрокат в театральной конторе, но она с трудом различала даже собственный голос, чтобы уточнить это у Алекса. Она была наслышана, какие шуточки откалывают студенты и какой жутковатый юмор демонстрируют медики-стажеры на подобных вечеринках: все это было явно не по ней.

Алекс с притворным ужасом захлопнул дверь в данс-холл, почти полностью устранив грохот.

— Налево — напитки!

Оба согласно кивнули, повернулись и вошли в дверь напротив. Бар, стойка которого располагалась в самой глубине, был также забит костюмированной публикой. Обслуживала клиентов компания во главе со взлохмаченным доктором Франкенштейном. Барные витрины были оформлены в виде интерьера анатомического театра. На полках выстроились стеклянные колпаки вперемежку с химическими ретортами, цветные склянки и прочие сосуды, содержащие образцы мозга, печени, почек, кистей, ступней — все это в формалиновом растворе.

— Дамиен Херст[39] почувствовал бы себя здесь как дома,— заметила Люси, пока они протискивались вперед.

— Пробирает до самого нутра, хотите сказать?

Алекс не сомневался, что ироничная Люси выдержит испытание, которое людям более робкого десятка пришлось бы явно не под силу.

— Здравствуйте, доктор Стаффорд,— поклонился Франкенштейн.— Может, вам с гостьей будет уютней наверху? Я буквально десять минут назад видел, как достопочтенный Аззиз поднимался туда, беседуя с одной из администраторш. Лестница там.

Он выразительно дернул правым локтем, умело открывая одной рукой сразу две пивные бутылки, затем ловко разлил все четыре бутылки, которые держал в обеих руках, по четырем стаканам.

— Пожалуйста, шесть фунтов,— обратился Франкенштейн к огненно-рыжей королеве Елизавете.

Та начала рыться в кошельке и тут же пожаловалась Алексу с сильным южнолондонским акцентом:

— Этот чертов корсет — сплошное неудобство, не правда ли? Она расплатилась, схватила пивные кружки со стойки обеими руками и стала прокладывать себе путь в толпе.

— Понятия не имею,— произнес Франкенштейн ей вслед, встретившись при этом взглядом с Алексом, который сморщился от еле сдерживаемого хохота.

Бармен выдал им на двоих полбутылки шампанского и свежевыжатый апельсиновый сок, а затем жестом пригласил их подняться на верхнюю палубу. У Алекса обе руки были заняты, поэтому Люси пристроилась позади, уцепившись за его плечо, и они оба стали пробираться через весь бар обратно, к вечерней прохладе.

Яхта уже поднималась в сумерках вверх по течению, когда они вышли на палубу, попав, как им показалось на первый взгляд, в самую гущу врачебной лондонской элиты образца года этак тысяча семьсот пятидесятого. Собрание произвело на Люси какое-то нереальное, запредельное впечатление, но через секунду она уже узнавала среди его членов некоторых знакомых по бесчисленным прежним перемещениям из одной больницы в другую.

Всего на палубе стояло и сидело около пятидесяти человек. Три юные медсестрички в длинных струящихся платьях захихикали при виде доктора Стаффорда. Три грации, определила Люси. Они заметили вынырнувшую из-за его плеча Люси и смиренно отвернулись, а затем затесались в толпу врачей-стажеров. Ординаторы о чем-то болтали с молодыми докторицами, пара жен приглядывала за мужьями-интернами. Старший персонал тяготел к административному составу и представителям правления. Вся мизансцена заключала в себе нечто непринужденно-наигранное, словно церемонная старинная кадриль.

Странно, Джейн Кук нигде не было — это сразу бросилось в глаза Люси. Она шепотом спросила о ней у Алекса.

— Стережет лавочку,— пояснил он.— Иначе бы непременно пришла. Больница для нее на первом месте, но она, конечно, расстроится, что не смогла пофамильярничать с Амалем в выходные. Она его боготворит.

— И я тоже. И вообще, они оба незаменимы.

Переносные калориферы обогревали пространство открытого кафе под тентом. Дополнительно его огородили прозрачными пластиковыми ширмами, сберегающими тепло, но не мешающими обозревать береговой пейзаж и саму реку. Недавним жутким, отвратительного вида декорациям словно оказалось не под силу вскарабкаться сюда по лестнице.

Амаль, нелепо экипированный под Скотта из Антарктики[40], стоял у борта и увлеченно беседовал с двумя особами — высокой стройной брюнеткой и пышнотелой, но не менее привлекательной блондинкой. Когда Алекс с Люси проходили мимо, Амаль дружелюбно обратился к ним: