Лабиринт розы

— К возвращению девы,— пояснил он, и Люси непонимающе взглянула на него.— Ваш день рождения — вернее, следующий за ним день — не совсем обычный. Язычники считали, что он знаменует первое дыхание весны. Именно тогда Персефона и ее бесчисленные тезки возвращаются из подземного царства.

— И я тоже вернулась оттуда.— Люси благодарно обняла его.— А куда вы меня повезете? Я зачем-то взяла с собой паспорт.

— И правильно сделали,— поддразнил он ее, затем проверил боковые зеркала и, уже тронувшись с места, ответил: — Мне хотелось пообедать с вами за городом — в деревне, где я вырос и где находится дом нашей семьи. Там живописно, как на открытке! — снова рассмеялся Алекс— Знаете, Хартли[64] сказал, что прошлое — это другая страна. Вот там и есть мое прошлое.

— А я-то все гадала, куда же вы меня повезете, Алекс! Ни за что бы не додумалась. Идея превосходная. Спасибо вам.

Люси откинулась на комфортабельном бежевом сиденье и, радуясь близости Алекса, с наслаждением вдохнула восхитительный цветочный запах. На свой день рождения она не ждала никаких особенных событий и заранее пыталась смириться с удручающей перспективой. Теперь, нежась в тепле автомобильного салона, обманывающем уличную температуру — один градус выше нуля,— Люси предоставила водителю следить за дорогой, ведущей за город, а сама завязала с ним непринужденную беседу.

— Алекс, ваш знаменитый предок окончательно меня заинтриговал. Я пока прочитала лишь половину тех книг, которые принес мне Саймон, но и там полно удивительных находок.

— Вероятно, ужасная скучища — судя по тому, в каком восторге от всего этого Саймон.

— Вовсе нет! Я понимаю, Алекс, вам ближе эра Просвещения, но мы должны попытаться, насколько возможно, взглянуть на вашего прародителя через призму его времени и оценить тот значительный вклад, которым обязана ему Англия елизаветинской поры. Это был истинный представитель эпохи Возрождения; он имел глубочайшие познания в астрономии и истории, прекрасно разбирался в судовождении и, судя по многим отзывам, был непревзойденным оратором. И если Дрейк и Гилберт[65] проложили путь в Новый Свет, то только потому, что им поспособствовал Ди. Не знаю даже, удастся ли мне перечислить все его заслуги.

— Что ж, я ничегошеньки об этом не знаю, но при такой погоде мы быстрее чем за час до Гемпшира не доберемся. Расскажите мне о Ди поподробнее.

Похоже, в этот день Алекс был настроен необычайно игриво, и Люси, обрадовавшись, вздохнула с облегчением.

— Первое, о чем я должна предупредить вас, Алекс: все наши познания о докторе Ди — вернее, наше восприятие этого человека — происходят от Мерика Казобона, ученого семнадцатого века, задавшегося целью развенчать все положительное в репутации Ди. Именно Казобону мы обязаны предубеждением против Ди, которое не рассеялось и поныне. Он считал, что доктор Ди вводил всех в заблуждение и, если уж на то пошло, занимался темными делишками. Казобон опубликовал биографию Ди с самыми скандальными подробностями. Их набралось не так уж много, но тем не менее ему удалось откопать кое-какие нелепости.

— Значит, он был не слишком беспристрастным биографом? — ухмыльнулся Алекс.

— Ни в коей мере,— покачала головой Люси.— А для нас наибольший интерес представляет тот факт, что Казобон обнаружил тайник с чрезвычайно секретными записями Джона Ди и что напал он на это хранилище при более чем странных обстоятельствах.

Алекс заинтересованно взглянул на свою пассажирку:

— Продолжайте!

— В начале семнадцатого столетия сэр Роберт Коттон — помните, в Британской библиотеке есть рукописи Коттона?[66] — по странному наитию вдруг отправился к бывшему дому Ди в Мортлейке и затеял на его месте раскопки. Ему повезло…

— Выходит, и наш ключ, и относящиеся к нему бумаги — все подтверждается? — Алекс опять быстро взглянул на Люси, и та кивнула.— Но зачем было закапывать? Неужели он действительно доверял бумаге свои опасные идеи?

— Коттон нашел тайник с документами; они насквозь промокли, но прочитать их было можно. Среди них оказались записи бесед Ди и Келли с ангелами. Их-то сын Коттона позже и передал Казобону.

— С ангелами,— иронически хмыкнул Алекс.

Люси хихикнула в ответ и подвинулась на сиденье, повернувшись к Алексу вполоборота.

— Вы же обещали воспринимать его в свете его собственной эпохи! Не забывайте, что большинство людей в шестнадцатом веке искренне верили в подобные идеи.