Лабиринт розы

— Хорошо, спасибо. Спасибо большое.

Уилл вдруг ощутил странное смущение. Он не считал себя верующим — по крайней мере, в общепринятом смысле слова. Некоторые религиозные представления у него имелись, и он осознавал, что есть на свете вещи, недоступные его пониманию, но в общем и целом он не мог серьезно относиться к идее непорочного зачатия и в любом случае был не из тех, кто готов делиться мыслями на этот счет с каждым встречным. Тем не менее оказалось, что, пока он размышлял таким образом, ноги сами привели его к началу лабиринта.

«А, ладно,— подумал он.— Пройду уж… Только по пятницам». Он улыбнулся и иронически добавил про себя: «К тому же равноденствие…» Его позабавило — без всякого, впрочем, осуждения,— что такая симпатичная девушка придает этому дню особенный смысл.

Вход в лабиринт был всего один, и Уилл двинулся вперед в направлении алтаря. Через три шага дорожка повернула влево и по изогнутой линии вывела его к плавному петлеобразному повороту вспять. Вначале ему пришлось все время смотреть под ноги, чтобы не сбиться с направления, поскольку дорожка была не слишком широкой. Уилл заметил, что она светлая, но окаймлена темным, и увидел в этом символический смысл: он шествовал дорогой света, сторонясь тьмы.

Прижав к себе шлем и полуприкрыв глаза, он вскоре перестал бесконечно поглядывать под ноги. Вторая петля едва не вывела его к центру, и Уиллу показалось, что линия вот-вот оборвется у цветка посредине. Но удивительный путь продолжился, мелкими изгибами и поворотами напоминая диковинную змею; очередная длинная кривая привела Уилла почти к самому центру и вновь отдалила от него.

Теперь он оказался в другом квадранте и ненадолго остановился, не в силах оторвать глаз от витража на южной стороне и невольно впитывая в себя его ярчайшие краски. Подумав, он сделал снимок: человек, выходящий из городских ворот, каменная стена, выделяющаяся на фоне кобальтовой синевы; рядом, в медальоне, еще человек — он крадется за первым, вынимая из ножен меч на поразительном интенсивно-рубиновом фоне. Этот был облачен в зеленое и мастерски прорисован, тогда как предшествующий ему, в синих одеждах, нес перекинутым через плечо желтый плащ. Красные, синие, желтые пятна заплясали на лице Уилла, стоило полуденным солнечным лучам искоса осветить стеклянный витраж. Он почувствовал легкое головокружение; эксперимент произвел на него неожиданно глубокое и волнующее впечатление. Невольно рассмеявшись вполголоса, Уилл вспомнил случай по дороге в Дамаск[7].

Он проходил лабиринт в одиночку. Очевидно, люди из вежливости отходили подальше, но неподалеку маячило несколько лиц, с удивлением наблюдавших за его перемещениями. Уиллу, впрочем, было все равно; он наслаждался невыразимыми ощущениями от перемены света и тени, поочередно ложившихся на лицо, тогда как ноги сами следовали то короткими, то длинными дорожками, водили его взад-вперед, словно в изощренной игре в слепого. В его сознании снова всплыли строки из старинного документа…

«СВЯЗЬ НАШИХ ДУШ

Все, все сгорело в пламени на площади Цветов! Сорви бутон и вспомни о былых веках измен, и боли, и непониманья…»

Уилл шел и шел, едва ли что-то замечая перед собой. Он запомнил наизусть эту страницу и теперь невольно коснулся кармана куртки. Он шел по лабиринту, отстукивая ритм шагов и фраз…