Лабиринт (СИ)

— До конца нет, да это и неважно уже, — Алекс отвечает мрачно, с затаенной болью, — он гнилой, и всегда таким был! Я очень жалею, что привел его в систему… что-то, связанное с неполученной наживой, он когда-то предлагал мне некие преступные схемы… Но ты сказал, Саммерс общается с сестрой Жени?!

— Я даже заметил в нем некую влюблённость, — отмечает Хилл, паркуясь в лесополосе, метров за двести до фазенды, — правда, он пришел ко мне на полусогнутых от страха, но его решимость, поверь, я оценил.

— Да нет, ты че-то не так понял, походу, — недоверчиво протягивает Алекс, привычно надевая балаклаву и распределяя по карманам кусачки для проводов, небольших размеров баллон, нож и пистолет, — дело в том, что ее сестра — ребёнок! К тому же, смертельно больной.

Хилл натягивает балаклаву тоже, и кладёт пару дополнительных "магазинов" во внутренний карман. Именное оружие при нем всегда.

— И тем не менее… ребёнок — это сколько ей? Я иду с тобой.

— Ты это видел? — Алекс показывает ему свой миниатюрный баллон с мгновенно распыляемым нервно-паралитическим газом, который действует как сильнейшее снотворное, отключая человека в глубокий сон на часы, — не нужно! Просто подожди здесь. У меня есть схема здания, вся охрана и персонал сосредоточены на первом этаже. Он — на втором, один. Я заброшу баллон на первый этаж на пару минут, а потом зайду сам. Этого будет вполне достаточно.

Но Хилл лишь укоризненно качает головой, перед тем как выпрыгнуть из машины, не дожидаясь Алекса.

— Не люблю скучать в одиночестве, знаешь ли, — заявляет он, закрывая машину, — давай-ка ещё раз про план, только покороче.

— Ну что ты как зелёный лейтенантишка, — смеётся в ответ Алекс.

Глава 66

Просыпаюсь от того, что кто-то внаглую забирается ко мне под одеяло. Обнимая сзади, нежно и властно сгребает к себе в охапку. Этот кто-то очень теплый, голый, вкусно пахнущий и ещё слегка влажный после душа…

Мне не нужно открывать глаза, чтобы узнать его. Я делаю это на первой же секунде пылкого объятия, от которого и сама вспыхиваю как спичка. Но, стараясь не улыбаться и даже не размыкая веки, продолжаю лежать в неподвижности.

— Ты очень смешно делаешь вид, что спишь, — дразняще шепчет мне в ухо этот змей-искуситель. Спускается жаркими губами вниз по шее, слегка покусывая ее до мелких мурашек, и я наконец сдаюсь, не выдержав этой пытки.

Широко распахиваю глаза и смеюсь, поворачиваясь к нему. Алекс тонко чувствует меня, паршивец, мгновенно «считывая» наше взаимное притяжение. И тут же настойчиво тянется своими губами к моим, желая говорить сейчас только на языке тела.

Однако я капризно отворачиваюсь, ускользая, озадачивая его этим так, что он даже удивленно замирает в неподвижности на секунду-другую, нависая надо мной.

Мужчины странно устроены! Им кажется, что если ты однажды сказала о своей любви, то и секс с тобой, в любой момент, дело само собой разумеющееся.

Надо сказать, в последний раз мы были близки, если не считать последних моих целомудренных ночевок в его компании, конечно — целых пятнадцать лет назад! Это много.

В тот вечер откровений, который наступил для нас уже здесь, в Эфиопии, или вернее продолжился после разговора в самолёте, секса не было. Вместо него мы погружались в наше прошлое, и посмеявшись и погоревав о многом, вместе переживая заново то боль неожиданного расставания, то зарождающуюся любовь.

Это был момент стопроцентного выплеска эмоций, когда, несмотря на жгучую физическую тягу друг к другу, рано на рассвете я просто уснула. Вот так, на его груди — уютно свернувшись калачиком и глубоко расчувствовавшись перед этим.

Уверена, Алекс не решился тревожить меня в тот момент ласками и поцелуями, хотя, возможно, хотел. А может быть, его израненное сердце также плакало в унисон с моим, и физическая близость — это было бы уже слишком для нас!

Но сегодня, как я погляжу, он настроен более чем решительно. Бросаю взгляд за окно, туда, где небо едва розовеет занимающейся зарей.

— Я и вправду спала, вернее, пыталась заснуть, — притворно зеваю.

Алекс неожиданно запускает руку в мои трусики, касаясь столь смело везде, где ему хочется, что у меня просто перехватывает дыхание. Взвиваюсь, хватая его за руку и пытаясь вытянуть ее оттуда, с округлившимися глазами… но это сладкая борьба, где силы изначально неравны.

И вот он уже шепчет мне о том, чего уже не скрыть, и что теперь не поверит мне… а я молю его о пощаде, краснея. Поборовшись безуспешно с минуту в тесных объятиях его идеального тела, и учащенно дыша, прошу:

— Алеск, пожалуйста… ну, я не готова сейчас.

— А что случилось? — тут же отзывается он, сбавив обороты и прожигая внимательным взглядом, но не позволив сбежать от него окончательно.

— Да ничего, — смеюсь от постановки вопроса, хлопая его по плечу, и все таки размыкаю наши чересчур горячие объятия. Отодвигаюсь, машинально прикрываясь одеялом. Сказать честно, внутри меня уже пылает пожар, но я не обращаю на это никакого внимания. Торопливо перевожу нашу беседу совсем в иное русло, — это лучше ты расскажи, что случилось! Там, на фазенде?