Лабиринт снов

На сцену вынесли рояль, за ним Антон трудился над робеющей несмышлёной школьницей. Уроки приносили хороший доход, и мы не отказывались от предложений. Я залюбовалась: Антошка как всегда на высоте, мог, не напрягаясь любой женщине вскружить голову, внушить девушке что угодно. Выработанные годами фирменные «казанцевские» повадки работали и впечатляли. Пригнувшись подбородком к плечу девчушки, он обволок её руками, нажимая вместе с ней на клавиши:

— Вторая октава, отсюда вступаешь, — бархатно мурлыкнул парень.

Залепленная лейкопластырем челюсть нисколько не портила романтический образ. Ученица краснела, смущалась, но выполняла команды как положено. Любо-дорого посмотреть! Неважно кто пользовался большим расположением, голубые глаза пленили шелковым взглядом, он обольстит, кого захочет. Рано тебя списывать в тыл, дружище, рано.

Мне внезапно стало не хватать воздуха. До окна не дойду.

— Антон ты не мог бы открыть форточку?

Антон окинул меня встревоженным взором.

— Наташа, на сегодня всё, — сообщил он и потрудился выполнить просьбу.

— Антон Владимирович, а домашнее задание?

— Займись речью, Наташенька, как мы учили, — мягко улыбнулся он, поворачивая ручку на оконной раме.

Наташа, откинув за спину косу, расцвела и выпорхнула из студии. Улыбка на лице друга померкла.

— Мне сходить в аптеку или сама расколешься?

Скрывать смысла не имело, тяжело вздохнув, делаю краткую вводную для Антошки.

— Я думала, что отравилась, — бесцветным голосом закончила я. — Не кричи, пожалуйста, и так хреново, сейчас опять побегу «Ихтиандра вызывать».

Антошка сочувственно приобнял меня за плечи и усадил на стульчак перед роялем.

— Сколько?

— Почти шесть недель, считая Средиземье.

Откровенно говоря, ждала третьей мировой в его исполнении. Но по виду Антон был дезориентирован. Он сдвинул брови и задал один из самых неожиданных вопросов:

— Нормально хоть было?

— Не то слово! — воскликнула я, не сдержав восторга.

Антон заметно расслабился. Думал, что меня изнасиловали, что — ли?

— Дела… Светильник, ты попала конкретно. В общем, так: переезжай ко мне.

Открываю рот и становлюсь похожей на рыбку, вынутую из аквариума. Слов много, а сказать нечего.

— Тихо! — он предостерегающе выставляет вперед ладонь. — Вы с Леркой комнату вскладчину снимаете. Куда ребёнка принесёшь? У меня две комнаты, найдём, где вырастить.

— С ума сошёл, базаров будет… — мой голос опустился до шёпота.

— Мысли рационально. Ребёнку нужны родители и жильё.

— Ты ещё расписаться предложи! Антон, а ты случайно не это?.. Ну… — я замялась, подыскивая подходящие слова, опасаясь ранить или ошибиться.

— Дура ты, Светка. Опять ерунду городишь, — всё же обидела я его. — Мы друзья. На меня как на мужчину не рассчитывай, королевича своего запрягать будешь, — мои губы тронула улыбка. — Остальное я тебе обеспечу. Зачем портить глупостями нашу дружбу? Сестрёнка, мы пережили, посерьёзней любого урока, никому и не приснится. Моя очередь тебе помогать. Пойми, так лучше. Нам же поговорить не с кем: мы с тобой вдвоём знаем вещи, другим непостижимые и только мы можем понять друг друга. У нас нет по-настоящему близких людей, кроме нас самих. Так что завтра перебираешься в мою квартиру.

Глава 2

«Если через тридцать лет вы обнаружите меня на съемочной площадке Секретных материалов, — просто пристрелите меня!»

Дэвид Духовны.

Общая беда сближает. Антошка выделил мне одну из спален в своей квартире.

— Ну, вы даёте! Добрался до тебя наш «змей — искусАтель»! Ясно, почему вы с Костей разошлись, — сквозь иронию в голосе подруги прорезалась обида и ревность, когда она наблюдала за тем, как я собирала в дорожную сумку свой небогатый скарб.

Открыто своего раздражения она не проявляла, но я довольно хорошо её знала. Где-то глубоко закралось подозрение, на счёт её чувств. Оно и понятно, так не объяснишь ведь.

Мы с Антошкой никого не разубеждали, пусть думают что хотят. Доказывать, что ты не верблюд — нудное, неблагодарное занятие. Со временем, Лерыч сама поймёт. Вся наша труппа имела полную уверенность, что отец моего ребёнка Антон, но жениться мы по какой-то известной лишь нам причине не собираемся. Исподтишка старались выведать подробности. Безрезультатно.

Родители на мою новость о беременности отреагировали спокойно. Отец неопределенно кивнул, мама заварила чай. Они хорошо знали Антона, ничего не спросили, а мы ничего не рассказывали.

Мой брат Гриша приехал через три месяца на каникулы. Получив весть, он задумался, и изрёк тоном профессора Фефелова, принимающего наши зачёты.

— Ребёнок? Это пять, это пять…

Означало сие буквально следующее — брат удивлён, но обрадован. Вдвоём с братом, мы поступали когда-то на физфак, для успокоения родительской души. Правда потом также вместе и бросили, но то уж не важно. Фефелов был грозой всего факультета, каждый в потоке боялся слово произнести на лекции. И услышать: «Синопсические направления? Это два, это два…»