Лабиринт снов (СИ)

— Хвала Высшим, рассудок сохранился, — облегчённо простонал он.

Разве сам не мог прочитать, особенно с амулетом? Амулета нет.

— Где Камень слова?

— У моего сына.

— Откуда ты знаешь мой язык?

— Выучил на твоей родине.

Блеск!

— Ты мне не сказал!

— Ты не спросила.

Парш-ш-ш-ш-ш-ш-шивец! Господи, отчего так неистово разрывается голова? Приступ боли заставил замолкнуть. Я замерла, пережидая. Приучилась не показывать свою боль никому, но Ласу по определению доподлинно известно обо мне всё, моя голова давно стала его бессменной вотчиной. И без камня он мог увидеть боль.

— Больно тебе, — спокойно отметил эльф и полез рыться себе за пояс.

— Нет, — соврала я.

— По глазам вижу, что больно, они чернее бездны морийской. Пей, — он сунул мне под нос серебряный округлый сосуд по форме напоминающий кокон, на проверку оказавшийся в реальности мехом оплетённым серебром. Где он их берёт?! А кролика он у себя в штанах не держит случайно? Быстрым рывком подняв мой подбородок, эльф наклонил мех. Жидкость полилась в рот, рефлекторным движением я сглотнула. Боль стремительно отступала, возвращая способность размышлять, чувствовать. Вместе с тем вернулась тревога за родных людей.

— Они нас найдут?

— Сомневаюсь, что мы нужны Высшим.

— Какого?.. — подавляю желание выругаться я.

— Тот самозванец не чета Созидателям. Я их видел, слышал, говорю тебе: Высшие не снизойдут до пыток. Познание их сущности — самая страшная пытка.

— Как считаешь, они успели скрыться? — спросила я.

— Надеюсь, — он без подсказок знал, что речь шла о сыне и Антоне.

Про брата и подругу не спрашиваю, не смею и надеяться. Мы смотрели в глаза полные печали. Смотрели друг на друга и понимали. Были едины в своём горе.

Глава 7

В Рохане традиция была такая:

Утром проснулись, позавтракали, пошли — сожгли переправу на Дол-Гулдур.

Вернулись, пообедали, сожгли переправу на Дол-Гулдур.

Вернулись, поужинали, сожгли переправу на Дол-Гулдур.

Вернулись, легли спать, и во сне еще раз, не просыпаясь, сбегали спалить переправу.

В Дол-Гулдуре традиция была другая:

Утром проснулись, отстроили переправу на Рохан, позавтракали.

Еще раз отстроили переправу на Рохан, пообедали.

Еще раз отстроили переправу на Рохан, поужинали.

И перед сном еще раз восстановили переправу, чтобы роханцам было что ночью делать. Из Летописи Ристании.

— Куда ты идёшь? — в очередной раз спросила я.

Вопрос: «— Где мы?» не имел смысла. Окрестности западных земель до боли узнаваемы.

— Мы идём, — поправил эльф.

— ТЫ идёшь, я тащусь за тобой, — не могла же я просто взять и согласиться с ним, едва переставляя ноги! Плетёмся по лесу несколько часов кряду. Если свалюсь, признаю своё поражение, чего не должно случиться.

— Мы ищем безопасное место для ночлега, — продолжал невозмутимым тоном эльф. Вот, узнаю своего предназначенного! А то мне уж начинало думаться, что это не он давеча тряс меня как яблоньку в надежде на урожай.

— Всё равно не заснём. Лучше искать безопасное место, где Антон спрятал Лёньку, — противилась я, продираясь через буераки.

Лас благоразумно промолчал. Развивать тему дальше — к ссоре, до коих мне, как до лампочки, от усталости сейчас упаду, и только мысль о выжившем сыне не даёт сдаться. На каком-то месте эльф остановился, я без сил опустилась на колени под деревом.

Царевич исступлённо прислонился к стволу. Не одна я, выходит, не люблю показывать слабости. К сожалению, у меня не было времени начинать диспут о моральных принципах. Настоящих особ королевской крови сложно подловить на слабости или усталости. Его разбуди среди ночи и заставь процитировать наизусть выдержку из военного устава, любой из многочисленных эльфийских гимнов (или что там у них?) — прочитает на автопилоте. Поэтому я молчу, сохраняя силы для решающей битвы. По той же причине я не истерю, не допрашиваю эльфа на предмет того, что произошло с нами и где нас держали, кто там был. Что мог царевич рассказал, для остального время не пришло. Пока не пришло.

— Где, думаешь, они прячутся?

Эльф открыл глаза.

— Я не слышу сына как тебя, не могу знать, где они. Мы можем лишь надеяться, что они скрываются на земле, по которой мы ходим. Будем добираться до нашего королевства.

Лучше бы не спрашивала, честное слово.

— Антон не потащит сына туда, где вас будут искать в первую очередь, — опровергла я его теорию. — Мы не пойдём в Лихолесье.

Лас сделал вид, что не заметил моих возражений. Но месть не заставила себя долго ждать.