Лабиринт Сумерек

Эристо-Вет хотелось плакать, но она только крепче сжимала зубы. Хотелось обнять явившуюся из мира теней ийлуру, положить ей голову на колени и слушать, без конца слушать певучий сильный голос, однако Эристо-Вет не смела. Это было похоже на последний порог: перешагнешь – и все. Не останется в ней, ученице синха, ничего от смертной…

– Я все время думала о тебе, – пробормотала Эристо-Вет.

Холодная ладонь накрыла ее пальцы, и снова ийлура не посмела выдернуть руку.

– Знаю, – голос матери доносился как будто издалека, хоть она и сидела рядом, – мне жаль, что у нас не было времени побыть вместе.

– Да, жаль… – эхом откликнулась Эристо-Вет.

В зеленых глазах она читала любовь, которой так не хватало в мире, где каждый одинок.

– Я бы тебя оберегала, – прошептала мать, – я бы сделала все, чтобы ты была счастлива.

Ледяные пальцы коснулись лба, пригладили непокорную прядку. Эристо-Вет зажмурилась. Так хорошо сидеть рядом с матерью, точно такой, какой она осталась в воспоминаниях – но почему так холодно?..

– А хочешь, пойдем со мной?

– Но…

– И вернешься, – улыбнулась матушка, – я просто покажу тебе тот мир, где я спала все это время.

– Боюсь, что не смогу, – промямлила Эристо-Вет.

Она и сама не поняла, что именно не сможет, то ли перейти через Границу, то ли потом вернуться.

– Пойдем, – твердо сказала мать.

И крепко взяла Эристо-Вет за руку. Ледяные стрелы рванули вверх, к плечу, отнимая способность двигаться. А Эристо-Вет, к собственному ужасу, поняла, что встает и идет следом за тенью к зеркалам.

«Петух! – вдруг вспомнила ийлура. – Почему он молчит?!!»

Ей было и невдомек, что едва ли не в начале ритуала наставник, проходя мимо запертой кельи, заметил ийлуру с подозрительным мешком и отвел ее к метхе Альбрусу.

– Мы заснем вместе, – прошелестела тень. Не мать – а только ее тень, застрявшая по ту сторону Границы.

– Оставь меня, – выдавила Эристо-Вет.

Все попытки вырвать руку не увенчались успехом, и до входа в мир иной оставались считаные шаги. Свечи гасли одна за другой, зеркальный коридор в темноте казался вратами в само Шейнирово царство.

– Пойдем, – прошипела тень, – теперь я не уйду сама.

Эристо-Вет хотела закричать, чтобы ее подруга по ту сторону двери придавила петуха, но голос больше не слушался. Вокруг сгущались пустота, тишина и… сон.

Скрипнула отворяемая дверь. Эристо-Вет успела заметить высокий силуэт синха – а затем все погасло.

…Потом она долго болела и все звала маму. Не ту, что приходила в полночь, а ту, далекую, что любила и согревала. Эристо-Вет почти ничего не запомнила из того странного, проведенного в полудреме времени; только коричневое лицо метхе Альбруса. Старый синх держал ее за руки и беспрестанно повторял:

– Ты все забудешь, забудешь…

* * *

«Но настает время вспомнить, пережить заново и учесть ошибки».

Эристо-Вет сидела за шатким столом. Перед ней, отражаясь друг в друге, стояли два небольших бронзовых зеркальца, купленные А-Шей в лавке неподалеку. Горели дешевые, там же приобретенные свечи. А на противоположном конце стола дожидались своего часа: большой лист бумаги, новенькое перо и старая, надтреснутая чернильница, которая, по словам той же А-Ши, досталась ей еще от деда.

Ийлура в нетерпении ерзала на лавке, в который раз перепроверяя расстановку зеркал и свечей. Время, как назло, тянулось медленно, как подозревала сама Эристо-Вет, исключительно потому, что ей нужно было спешить.

В конце концов, несколько дней она потеряла – сперва сидя на цепи в розовой комнате, затем валяясь без чувств и приходя в себя от выпитой отравы. Кто знает, где сейчас темная жрица и Этт-Раш? И чем, побери его Шейнира, занят метхе Альбрус?..

Эристо-Вет сцепила пальцы рук и попыталась сосредоточиться. Кристалл Видения не подвел, поведав ийлуре куда больше, чем следовало, и почти вывел на чистую воду старого учителя. Похоже, с самого начала синх вел свою игру; даже Ин-Шатур погиб для того, чтобы Нитар-Лисс в итоге получила карту и все-таки отправилась за сокровищем.

Но все же, все же… До сих пор единственной загадкой Эртинойса по-прежнему оставался вопрос: «Что задумал синх».

«Они размышляют не так, как мы, – сказал когда-то Дар-Теен, – и мысли у них крутятся по-другому. Они – дети тьмы, никогда не поймешь, чего от них ждать».

У Эристо-Вет не было повода сомневаться в его словах, потому что этот ийлур знал самого Элхаджа…

«Тьфу, я опять думаю о нем!»

Она потерла виски и уставилась в бесконечный коридор отражений. Близилась полночь, а вместе с ней и время, когда тень убитого посвященного должна была явиться на зов.

– Я приказываю тебе, Ин-Шатур, явиться. Как смотрящая, видящая, хранящая Границу.

Огоньки свечей затрепетали под холодным дыханием не-живого Эртинойса.

– Я жду. – Ийлура не мигая смотрела в зеркальный коридор.

В его темной глубине что-то шевельнулось, мелькнуло.

Эристо-Вет повторила словесную формулу вызова тени. Сейчас, провались все к Шейнире, на кону стоит слишком много, чтобы бояться и трястись при воспоминании о детских ошибках.