Лабиринт Сумерек

– Иди-ка сюда, – раздался голос ийлуры, – я все думаю, отчего не видно ключа? А он вот где спрятался…

Нитар-Лисс стояла рядом с пышным кустом золотых роз, который разросся так густо, что наполз на гранит.

Ийлура пробурчала нечто вроде «Мать простит».

– Руби его, Лан-Ар.

– Священный цветок? – не удержавшись, съязвил он.

– Ну… – она развела руками, – а что делать?

Через несколько минут бесполезной борьбы со сталью куст осел шелестящей бесформенной кучей зелени вперемешку с золотыми цветками. Нитар-Лисс не ошиблась: там, где гранит врастал в землю, и там, где беспомощно торчали остатки поверженного куста, в камне был вырублен грубый барельеф: сидящий на корточках Хинкатапи.

Лан-Ар только и узнал его по круглой и большой голове, испещренной короткими засечками, что должно было означать костяные пластины. В руках Покровитель кэльчу держал нечто похожее то ли на хлеб, то ли на кошелек.

– Так гораздо лучше, – проворковала ийлура.

Присев на корточки, она извлекла из ножен ритуальный кинжал и острием поддела каменный кругляш.

Лан-Ар хотел было сказать, что она только нож сломает таким образом, однако руки Хинкатапи внезапно опустели, а ноша Покровителя перекочевала на ладонь ийлуры.

– Ты бывала здесь раньше? – Лан-Ар тоже наклонился, заглянул в образовавшееся отверстие. Там была пустота; выяснилось, гранитная глыба была сплошь обманом…

«Сумерки любят обман, так же как и Тьма», – вдруг подумал ийлур.

– Я здесь впервые, – Нитар-Лисс медленно выпрямилась и потерла свободной рукой поясницу, – но я читала о том, как это должно выглядеть.

– И что теперь?

– Теперь… – она пошарила взглядом по блестящей слюдяными искрами поверхности камня, – теперь нам вот сюда…

Оказывается, чуть левее и на высоте ийлурского роста красовался такой же вырубленный в граните Хинкатапи.

Только в руках он ничего не держал, там была выемка, в которую идеально лег каменный кругляш. Нитар-Лисс нажала на него, раздался звук ломаемой косточки – и что-то заворочалось, заскрипело в нутре лжеглыбы. Лан-Ару только и оставалось, как, приоткрыв рот, смотреть на быстро растущую щель в казалось бы монолитном камне.

– А теперь – вперед! – скомандовала Нитар-Лисс.

И, подхватив кем-то оставленный в ржавой подставке факел, заторопила:

– Давай огниво, Лан-Ар, быстрее…

– Многие знают про этот портал?

Искра, соскочившая с кремния, мгновенно зажгла паклю.

– Нет, – ийлура покачала головой, – полная карта вообще есть только у Верховных… про другие порталы знают другие Избранные, но простолюдины – те, конечно, слыхом не слыхивали о камнях кэльчу…

– А сами кэльчу?

Они начали спускаться вниз по старым, истертым ступеням. Снизу тянуло холодом, и Лан-Ар невольно поежился. Нитар-Лисс же быстро скользила вперед, слова ее горошинами отскакивали от стен.

– Кэльчу-то знают, разумеется… но им здесь нечего делать, Лан-Ар. Это раньше они шастали по всему Эртинойсу, а теперь они дальше холмов своих предпочитают не высовываться… Ну пожалуй, еще в Алхаиме и Гвенимаре живут некоторые кланы… времена меняются, Эртинойс меняется, ничто не стоит на месте.

Лестница вела все глубже и глубже, вгрызаясь в твердь мира.

«Глубоко же они зарыли камень, – подумал ийлур, – наверное, не хотели, чтобы кто-нибудь еще им пользовался».

– Возможно, что и так, – усмехнулась Нитар-Лисс, и он понял, что темная жрица вновь держится за свой медальон. Медальон, позволяющий читать мысли других смертных.

– Почему же они не выставили стражей?

– Выставили, еще как выставили, – хихикнула она и ткнула пылающим факелом куда-то в сторону.

Лан-Ар только и успел, что разглядеть нишу, а там – чьи-то кости вперемешку с ржавыми звеньями цепи.

– Но, сам понимаешь, любых стражей надо время от времени кормить, – весело продолжила ийлура, – а еще заменять тех, кто отправился прочь из Эртинойса от старости или болезни. Вот эти, последние, застряли у порталов навсегда – кэльчу просто о них забыли. Не сразу, конечно, постепенно. Детей Хинкатапи перестал интересовать весь Эртинойс. И они стали путешествовать все реже, реже… пока окончательно не осели на юго-востоке.

– Понятно, – буркнул Лан-Ар.

Ему стало жаль того, чьи кости лежали в нише. Ийлур попытался представить – а каково это умирать в темноте, но час за часом ждать и надеяться, что вот-вот засветится, встрепенется во мраке багровое пятно света и кто-нибудь обязательно придет, чтобы помочь, чтобы спасти… Ну или хотя бы просто подержать за руку, не оставляя один на один со смертью.

«Хотя в час смертный каждый одинок», – вспомнилось ийлуру, и от этой простой фразы, сказанной когда-то Настоятелем Храма, ему стало неуютно и даже страшно. Потому что, наверное, так оно и было на самом деле…

– Мы почти пришли, – напомнила Нитар-Лисс и, ловко взмахнув факелом, сшибла на каменный пол мохнатого паука. Как ни странно, это был живой – да к тому же просто огромных размеров паук. Охваченный огнем, он засучил многочисленными лапами и замер, превратившись в обгоревший комок.

– Хотелось бы, – буркнул ийлур.