Лабиринт Сумерек

…И даже это ничего не изменит? Жрица снова оказалась права. Произнесенные слова не были правдой, всего лишь зацепкой, попыткой отвлечь ее от того, что она могла и – скорее всего – собиралась сделать.

Он заметил, что жрица одной рукой рассеянно крутит медальон, а вторая, свободная, скользнула к бедру – где спал в ножнах ее ритуальный нож. Лан-Ар опять вспомнил раскачивающуюся на сквозняке паучью тень… И еще миг укатился слезой в бесконечность.

– Нитар-Лисс, – пробормотал он, – я…

– Ш-ш-ш-ш. Не нужно было ничего говорить.

Он почувствовал, как темная ийлура бесшумно достала ритуальный нож.

«Но я не могу ее убить!» – крик боли уже рвался из горла.

Ведь исчезни Нитар-Лисс, что останется от него самого?

«Глупости. Ты сам и останешься. Она – ничто, дурной сон, которого могло и не быть».

– Кто это сказал? – он растерянно взглянул на жрицу и в ее глазах прочел свой смертный приговор.

– Ты о чем? – ийлура непонимающе улыбнулась, – спи, что ли… Я посижу…

И удобнее перехватила обсидиановую рукоять.

«Я не могу…» – сердце сжалось, зашлось плачем.

– Нитар-Лисс…

– Да?

«Я хочу… всего лишь жить».

Ее рука с ножом метнулась к Лан-Ару, но… Он знал. И потому опередил. Лезвие кинжала мягко, словно в масло, погрузилось в живот темной ийлуры; Лан-Ар вскочил, отталкивая ее от себя, уже выискивая взглядом ритуальный нож… Лезвие, блестящее под звездами.

– Идиот!.. – прохрипела жрица, – какой же идиот…

Лан-Ар непонимающе уставился на ее руку, в которой вместо смертоносного клинка Шейниры был зажат носовой платок.

И дыхание застряло в горле.

Он упал на колени рядом с ийлурой, сжал ее лицо в ладонях. – «Боги, помогите ей. Не умирай, только не умирай…»

Но во взгляде Нитар-Лисс медленно угасала такая ненависть, что Лан-Ар невольно отшатнулся.

– Будь ты… проклят… – донесся до него сдавленный шепот.

Она начала бормотать что-то на языке синхов. Обращаясь к Темной Матери, Призывая ее силу, Покрывало Шейниры… И тогда Лан-Ар побежал.

* * *

Ийлур не знал, сколько минут – или часов – прошло. Над Лабиринтом по-прежнему плыла ночь, подмигивали звезды, и водили молчаливые хороводы базальтовые стражи. Казалось, не изменилось ровным счетом ничего, и все же…

Хватая ртом воздух, Лан-Ар прижался лбом к теплому изгибу камня. Перед глазами все кружилось, сердце зашлось в безумных спазмах. Покровители! Все как будто повторялось. Ведь совсем недавно… Лан-Ар вспомнил, как пытался бежать из Хатрана. Точно также стоял, задыхаясь от ужаса, и не знал, что делать, потому что по следам шли храмовые ищейки, а он, храмовый раб, оставил в келье мертвого, зарезанного хозяина. Но тогда – он ушел от погони, попал в руки работорговцев, а затем в Альдохьен. И там на помост поднялась к нему божественно красивая женщина в темно-синем платье с белым воротником. Тогда и началось это безумное, безумное путешествие в сумерках – на самом деле Лабиринт открылся еще в Альдохьене.

Ийлур скрипнул зубами и потер слезящиеся глаза. Нитар-Лисс… Он что, в самом деле убил темную жрицу?!! Невозможно…

«А может, она жива?» – Лан-Ар все еще прижимался лбом к камню, словно тот мог дать ответ, – «и все это – очередная ложь Сумерек?»

Затем одернул себя. Нет, на этот раз все произошло по-настоящему. Кинжал, по самую рукоять погрузившийся жрице под ребра, ее кровь, мигом пропитавшая сорочку – и дикая смесь ненависти и страха в черных глазах. После такого не выживают. Просто чудо, что ему удалось уйти от Покрывала Шейниры…

Лан-Ар сел под осколком скалы и задумался.

Нитар-Лисс. Он убил жрицу Шейниры. Единственную женщину, которую любил – «А любил ли?!!» – и по меньшей мере боялся. А может, и ненавидел, теперь уже не скажешь наверняка. Одно было ясно: чудовище в облике красивацы навсегда ушло из его жизни и впридачу из Эртинойса, это было правильно и хорошо…

«Но она столько раз спасала тебе жизнь», – завозилась совесть.

«А сколько жизней она загубила только ради того, чтобы остаться на ногах?» – мысленно возразил Лан-Ар.

Он тряхнул головой. Нет, все правильно, сомнений быть не должно. К тому же, Нитар-Лисс только использовала его, а Око Сумерек – одно, и хозяин у него тоже должен быть один.

– Я все правильно сделал, – вслух произнес ийлур.

Черные гиганты неодобрительно смотрели на него и молчали.

«Как ты теперь будешь жить без нее, Лан-Ар?»

– И я свободен, – торопливо добавил он. Наверное, слишком торопливо.

Место в душе, которое раньше с удобством занимала рыжая ийлура, было неприятно пустым.

«Не так все это нужно было делать, не так», – совесть не желала уняться, – «Неужели ты не мог придумать ничего лучше, чем пырнуть ножом женщину, достающую носовой платок?»

– Я не знаю, – вяло откликнулся ийлур, – но мне кажется…

Прочь сомнения. Он поступил так, как был должен. В конце концов, избавил Эртинойс от темной жрицы, которая сама по себе воплощение зла мира сего.

«Думаешь, это было правильно?»

Лан-Ар вдруг поймал себя на том, что ведет дискуссию отнюдь не с собственной совестью. Кто-то другой, чрезвычайно могущественный говорил с ним – и нет-нет, да слышался шорох чешуйчатого хвоста по камню.

– Шейнира! – догадавшись, ийлур вскочил.