Лабиринт Сумерек

Выпрямившись, она решительной поступью выбралась на дорогу, подождала, пока отчаянно дребезжащая и скрипящая телега с запряженным в нее щером освободит проход… И тогда на них обратили внимание.

Как из-под земли на дороге вырос сутулый синх в чистой альсунее. Капюшон был отброшен за спину, мелкие чешуйки масленисто поблескивали на солнце. Глаза – круглые и желтые, точно золотые монеты – казались холодными и лишенными какого бы то ни было выражения.

«Ну вылитая ящерица», – невольно подумал Лан-Ар, – «только хвоста не хватает».

Синх почтительно поклонился Нитар-Лисс и между ними завязался тихий разговор на общем, из которого ийлур понял только два слова: «голова» и «охотник». Нитар-Лисс недобро усмехнулась. Кивнула на Лан-Ара и что-то прострекотала – уже на языке детей Шейниры. Синх причмокнул губами, как будто ему только что предложили соленого тритончика, затем опять поклонился, и, сделав знак следовать за ним, потрусил в город.

– Я сказала им, что ты добровольно примкнул к Храму, – сквозь зубы обронила ийлура, – понимаешь, что это значит?

Лан-Ар отрицательно качнул головой, во все глаза рассматривая город ящероподобных созданий. Почему-то он всегда считал, что существа, созданные богиней тьмы, обязательно должны жить в каком-нибудь отвратительном месте, например, среди гнилых болот. На деле оказалось, что синхи предпочитают места сухие и чистые, такие, как этот город – с аккуратными круглыми домами, с посыпанными песком дорожками и с блеском слюды в маленьких окошках. Местами на охряных стенах белели орнаменты, сложенные из ракушек, а главное – повсюду, словно бросая вызов прочим Покровителям, яростно сверкали золотые розы.

– Не совсем, – ответил он, все еще вертя головой.

– Я сделала это для того, чтобы ты мог сюда войти, – пояснила Нитар-Лисс, – несколько лет назад Элхадж придумал кое-что занятное для Храма. Тот, кто добровольно приходит к служению Шейнире, не нуждается в ее печати (которая, как должно быть тебе известно, отбирает у смертного волю), и становится одним из ассасинов Темной Матери. Синхи их не то, чтобы любят, но уважают.

– Понятно, – отозвался Лан-Ар, – а куда нас ведет этот сын Шейниры?

– В дом для гостей, – без промедления ответила ийлура, – потом нас обязательно навестит верховный жрец этого города.

* * *

…По-прежнему все было чистым и опрятным: две циновки на песчаном полу, в изголовье поджидали свернутые валиком синие шерстяные одеяла, в середине – маленький очаг, который, судя по всему, никто давно не разжигал. Косой луч перекликался с жарко блестящей золотой розой. Забытая когда-то в кувшине, она там и высохла.

Дом был поделен пополам тонкой переборкой. Лан-Ар заглянул в дальнюю половину – то же самое, но уже без розы. Он вернулся в первую часть дома для гостей и застал Нитар-Лисс уже на циновке. Ийлура лежала на спине, закинув руки за голову, и неподвижно глядела в тростниковый потолок. А Лан-Ар подумал, что она и правда сильно исхудала за время их короткого перехода, словно… Словно сама жизнь куда-то утекала из этого тела.

Почувствовав его взгляд, Нитар-Лисс улыбнулась уголком губ.

– Я распорядилась насчет обеда, ванны и… жертвы.

– Разве жертва столь необходима?

Лан-Ар устало опустился на свою циновку. Теперь их разделял холодный очаг.

– Необходима, – ийлура капризно сморщила носик, – видишь ли… Я как-то говорила, что едва не стала жрицей Фэнтара. И это так, Лан-Ар, хочешь верь, хочешь нет. Храм тот до сих пор стоит далеко на юге, за Ямой-озером, и таких храмов мало, потому что живут там женщины. И я… дожна была принять высокую степень посвящения, но по странному стечению обстоятельств выпала из окна. Бывает и так…

Она замолчала и снова уставилась в потолок, задумавшись. Потом вздохнула, снова посмотрела на Лан-Ара – в тот миг он был готов поклясться, что видит в ее глазах слезы. Настоящие, искренние.

– Я даже не сама упала, – прошептала ийлура, – мне помогли. И получилось так, что я не разбилась, но спина моя… В общем, ходить я больше не могла.

Лан-Ар молчал. Хотел было сказать – но ты же ходишь, да вовремя прикусил язык. Чужой беде не помочь словами, какими бы светлыми они ни были. А Нитар-Лисс молчала. Веки опустились, она тихонько засопела – и ийлур понял, что она попросту заснула, так и не досказав свою историю.

Потом, низко кланяясь, вновь появился их проводник и принес поднос, заставленный горшочками самых разных форм и размеров. Нитар-Лисс моментально проснулась, провела ладонями по лицу, прогоняя остатки сна, и занялась исследованием обеда.

– Чего ждешь? – она подмигнула Лан-Ару, – иди сюда, подкрепись.

Ийлур не стал противиться: от горшочков ползли по дому приятные запахи жареного мяса и пряностей. Он подобрался к подносу, сел на циновку рядом с Нитар-Лисс.

– Вот, бери, – усмехнувшись, ийлура кивком указала на сушеных ящериц, – сперва может не понравиться, потом привыкнешь. Я в Храме это каждый день ем.

– Да неужели?!!