Лабиринт теней

Нестор сильно забарабанил пальцами по шлему, словно хотел разломать его на куски. Потом огляделся. И в это самое время из кондитерской «Лакомка» донёсся невероятно соблазнительный запах свежеиспечённых ванильных булочек.

Это оказалась не просто подсказка, что делать дальше.

Это было само приглашение отправиться туда.

— Попробуем подсластить ситуацию, не возражаете? — предложил Нестор, слезая с мотоцикла.

«Лакомка» выглядела точно такой, какой Томми всегда представлял её себе.

Нисколько не изменилась за все сто лет. Разные поколения покупателей, входивших и выходивших в эту кондитерскую, неизменно оказывались у витрины со множеством пирожных, свежеиспечённых ароматных итальянских булочек и французских шантильи со сливками. Сами стены здесь пропитались чудесным запахом шоколада и ванили и слышали разговоры посетителей, попивавших хороший чай, о сильных ветрах, о волнении на море и зимних проливных дождях.

— Добрый день, Нестор… — приветствовала его хозяйка «Лакомки». — Как дела? Давно тебя что-то не видно.

Садовник виллы «Арго» пожал плечами и прошёл, прихрамывая, к витрине со сладостями.

— Старею.

— На вилле всё в порядке?

— Не жалуюсь. Ты знакома с Джулией, верно?

Девочка улыбнулась.

— Да, конечно.

— Как поживает твой брат? Его тоже что-то давно не видно, — заметила хозяйка кондитерской.

Они поговорили о Джейсоне, о том, как он любит взбитые сливки, и посмеялись узнав, что Томмазо такой же сластёна: он выбрал три больших булочки со сливками и тут же надкусил первую.

— Извините, — проговорил он. — Я ничего не ел со вчерашнего дня.

Все уселись за дальний столик, рядом с клетчатой шотландской занавеской, которая отделяла кондитерскую от подсобного помещения. Нестор привстал и заглянул за неё, желая убедиться, что там никого нет.

— Уверенность никогда не бывает лишней, — проворчал он и обратился к Томмазо: — Так сколько ещё человек прибудет сюда?

Мальчик от удивления поднял голову, оторвавшись от второй булочки:

— То есть как?

— Сначала Анита. Теперь ты. Сколько ещё детей прибудут в Килморскую бухту?

— Думаю… больше никто, господин, — ответил Томмазо, слегка растерявшись.

— Попробуй убедить меня.

Томмазо подождал, пока подадут чай, а потом коротко рассказал о событиях в Венеции, о том, о чём ни Джулия, ни Нестор ещё ничего не знали: о Поджигателе, который поймал его в Разрисованном доме, допросе в Арсенале, появлении обезьян, бегстве в механической гондоле Питера Дедалуса… И о том, как ему пришла в голову блестящая мысль отправиться сюда.

— Я не сомневался, что дверь, если найду её, будет открыта.

— А почему?

— Потому что в конце книги было написано, что Фред Засоня открыл её, собираясь отправиться отдохнуть. И я надеялся, что он ещё не вернулся.

Джулия в растерянности посмотрела на Нестора:

— Фред?

И садовник спросил:

— Но причём тут Фред Засоня?

— А как же, ведь у него Первый ключ, — объяснил Томмазо. — А вы разве не знаете?

Заметив изумление и недоверие на лицах собеседников, Томмазо в растерянности осмотрелся:

— И всё же… всё остальное верно. Точно такое, как описано в книге.

— Ты прочитал о Первом ключе в моих книгах?

— Да, в последней. И если хотите знать правду, господин Нестор…

— Обращайся ко мне на ты, иначе я чувствую себя стариком.

Джулия скорчила недовольную гримасу как бы говоря: «Я ведь предупреждала!»

— Как хотите. То есть, как хочешь. Так вот я говорил тебе, что этот конец, скажу честно, просто разочаровал меня. Казалось… он пришит белыми нитками. Какой-то он… Как бы это сказать… неверный.

— В самом деле так и есть, — согласился Нестор.

Почувствовав жажду, Томмазо отпил сразу полчашки чая.

— То есть это неправда, что Первый ключ у Фреда?

— Совершенная неправда. В любом случае, в своих дневниках я ни слова не писал об этом, потому что на самом деле после того, как папа Рика его поднял со дня моря, следы его потерялись. Единственное, что абсолютно точно, ключ не у Фреда Засони.

У Томмазо округлились глаза:

— Ты уверен?

— Как уверен и в том, что сижу здесь и что двадцать лет вёл свои дневники, шифруя записи, в надежде, что они для чего-нибудь послужат мне.

Все молча переглянулись, каждый думал о своём. Потом Нестор вспомнил об одной идее, которая уже давно не давала ему покоя.

— Твоя подруга Анита, — сказал он, — говорила про какого-то переводчика, который не только перевёл мои дневники, но и что-то переделал в них.

— Это так.

— Помнишь, как его зовут?

— Ну, по правде говоря, тут несколько имён, — признался Томмазо. — В разных изданиях книг и на разных языках имя переводчика меняется. Я проверил в Интернете. Но если ты спрашиваешь о том, с кем мы встречались в Венеции, то я думал, что ты и он… что вы знакомы.

— Какая глупость! И почему ты так решил?

— Ну… Он сказал, что приезжал в Килморскую бухту, и объяснил Аните, как добраться сюда.

— Глупости. Если бы он приехал сюда, я узнал бы об этом.

— В таком случае как же всё это объяснить?

— В таком случае или твой друг переводчик всё придумал, в том числе и конец книги, или же…

Нестор опустил голову и слегка почесал бороду. Или же был только один человек, который мог объяснить, что произошло. И почему.