Лабиринты

- Вадик сейчас в реанимации. Нас туда не пустят. Никого не пускают. Правила у них, черт бы их побрал! Я хотел организовать перевозку сына в хорошую частную клинику, а врач чуть ли матом меня не обложил! Нельзя Вадика сейчас тревожить. Они делают всё, что в их силах. Разницы нет, где сын будет - в нашей клинике, где каждый врач знаком, или в обычной городской больнице. Ксюш, слышишь?

- Да. Слышу. Если говорят нельзя, значит, спорить смысла нет. Андрей, прошу, не паникуй! С Вадиком всё будет хорошо, всё будет хорошо.

Ксения повторила последние слова, словно мантру, свято веруя. Сейчас в ее душе поселилась странная уверенность в благополучном исходе. Вадик - молодой, крепкий, здоровый. У него уже было неудачное падение с велосипеда. Ничего! На третьи сутки бегал, игнорировал запреты врачей. Сын везучий. Он обойдет все препоны, переиграет мерзкую старуху с острой косой. Плевать на его имя! Вадим сам себе был врагом, а ее сын всего лишь оказался не в том месте и не в то время.

Убеждая себя, Метлицкая зажмурилась, вздрогнула всем телом, когда из разорванного мешка воспоминаний выпали картинки: багряная кровь заливает висок мужчины; стекло рассыпалось по салону машины, будь то яичная скорлупа; прощальный взгляд, пойманный в зеркале заднего вида; казенный запах больничной палаты и солнечный свет, резанувший по глазам не хуже скальпеля. Открытые ворота старого кладбища. Ветки деревьев, словно скрюченные лапы чудищ, пытаются дотянуться до кованой ограды.

После Вадима умерла бабуля, родители. Ушли близкие люди в преклонной старости. Ксения вынесла испытания стоически. Не позволила себе горевать больше, чем положено. Жизнь брала свое, уводила вдоль рабочих будней и бытовых коллизий.

Только смерть Вадима стояла особняком. Как ветхий и пугающий дом на холме, вокруг которого гуляют устрашающие легенды. Именно сейчас память воскресила те давние события. Ощущение безысходности принялось трепыхаться внутри, требуя действий, борьбы с обстоятельствами.

Андрей притянул жену к себе, уткнулся носом в ее макушку, успокаивающе поцеловал. Ксения ободряюще притронулась к холодной руке мужа. Не сломаться, не разреветься... Сейчас надо быть сильной, сильнее, чем когда-либо. Вдвоем они смогут справиться. Вадик - их общая радость, а сейчас тревога. Давно уже она не чувствовала единения, разве только первые дни после рождения сына. Тогда впервые Ксения ловила себя на мысли - вот ее семья, она часть чего-то общего. Нет, не Вадима и его сына, а именно ее мужа - Андрея, их ребенка.