Лабиринты чувств

— Юлия Викторовна? — секретарша, однако, была на босса не в обиде. — Диктую, записывайте… Начало банкета в восемнадцать ноль-ноль…

Ох, и долго же еще ждать! В животе урчит от голода. Хороший директор начинал бы рабочий день с пирушки, а не заканчивал ею! Надо будет внести такое рацпредложение…

Но вот что странно: ее куда больше беспокоят помыслы о еде, чем… о расставании с Денисом.

«Наверное, я совершенно бездушное существо, — подумала Юлька, записав адрес ресторана и повесив трубку. — Другая бы в петлю готова была лезть после подобных событий. А я — ничего, даже собираюсь на банкет… Кстати, не одолжить ли у Ольги ее ажурные чулочки?…»

Лида не уходила из коридора, дожидалась окончания разговора.

«Любопытной Варваре нос на рынке оторвали, — с досадой проговорила Юлька про себя. — Все-то ей надо знать!» Однако она ошиблась. Намерения соседки были иными. Едва трубка легла на рычажок, Лида несмело шагнула к Юльке. Она волновалась, точно маленькая девочка, вынимая из-за спины целлофановый пакет:

— Вот, я тут… Мы тут решили… Короче, это тебе. А то в полотенце и простыть недолго, плечи-то голые…

В пакетике лежал аккуратно свернутый домашний халатик. Пестренький. Почти такой же расцветки, как у самой Лиды, только не полинявший, а новый. С пуговицами, а не с булавкой.

— Сама себе не купишь небось? — робко добавила Лида. — То эту шалаву кормишь, то хрена старого, то Катьку конфетами балуешь… На себя ничего не остается.

И тут Юльку наконец прорвало. Она кинулась к Лиде на шею и громко зарыдала.

Почему во время невзгод мы часто остаемся внешне спокойными, а плачем тогда, когда кто-то о нас заботится?…

Банкетный зал находился на втором этаже ресторана. Юлька едва не слетела с лестницы: неловко было подниматься по ступенькам на непривычных высоченных каблуках-шпильках.

Оля с радостью экипировала сестренку, надеясь этим хоть как-то загладить свою вину.

Но Юля, впрочем, уже и не сердилась на нее.

А что! Они — двойняшки, и реакции у них сходные. Если одной из сестер понравился Денис, то им вполне могла увлечься и вторая. Тем более что вся обстановка располагала к интиму: двое наедине в одной комнате с двуспальным диваном.

В конце концов Юлька сама виновата, что оставила их тет-а-тет. Не дошкольница, могла предположить, к чему это приведет…

Да и не первый это случай. Взять хотя бы совсем недавно оборвавшуюся историю с Мишей, нудную, тянувшуюся не один год. А с Денисом, к счастью, отношения не успели перерасти во что-то серьезное и глубокое… Так что — скатертью тебе дорога, подающий надежды режиссер Ивашенко! Теперь ты действительно для Юлии только подающий надежды режиссер, не более того. Станет она из-за тебя страдать, как же!

И потом, если удариться в переживания, это повредит работе. А Юлька просто обязана довести съемки до конца! Это вопрос профессиональной чести… Передачу ждут многие: и милейший Кошкин, и ревнивая Сесиль со своими пятью малютками, и конечно же Лида.

И еще один хороший человек, по Юлиному замыслу, должен принять в ней участие и честно заработать свой гонорар…

…Задумавшись, Юлька зацепилась острым каблуком за край ковровой дорожки и… кубарем покатилась по ресторанной лестнице.

«Хорошо — никто не видит». - промелькнуло в голове.

Единственное, что ей удалось предпринять, — это сгруппироваться, сжаться в комок, чтобы не переломать своих длинных рук и ног.

И вдруг… она взлетела на воздух!

Поразило мгновенное ощущение: «Как! Я на самом деле воздушный шар?»

Да ничего подобного! Просто кто-то очень сильный поймал ее и приподнял над ступеньками.

— Хеллоу, синьитчка! — поздоровались с ней.

— Спасибо, доблестный рыцарь Квентин Дорвард! Вы спасли даме жизнь!

— Бьютифул леди! — засмеялся он. — Прекрасной даме!

Руки-ноги вроде бы целы. А вот Ольгины башмачки… Вон он, тонкий каблучок, остался лежать на верхней ступеньке.

Сестричка вполне может заподозрить, что Юлька специально его отломала, чтобы насолить.

Ну, это ладно… А как быть с банкетом? Войти туда, хромая на одну ногу?

— Опустите меня на пол, — потребовала она. Джефферсон послушался.

Юля села на ступеньку, сняла второй ботинок, целый, протянула американцу:

— Ломайте.

— Вы уверены?

— Стопроцентно!

— Загадотчная русская душа! — с неподдельным восхищением произнес он. — Совсем как у Достоевский.

Юля глянула на часики: ну вот, она опять опаздывает! Как бы не съели все без нее!

До чего медлительный этот Квентин! Для агента по сбыту это просто непростительно! Небось, частенько получает нагоняи от своего начальства.

— Скорей же! У меня живот к спине прилип!

Мистер Джефферсон критически оглядел ее живот, потом спину, однако не заметил ничего необычного:

— Это значит, что вы поранились?

— Это значит — жрать хочу как собака!

Она не директор завода, она не станет миндальничать с этим бестолковым иностранцем!

— Сори, — улыбнулся он. — Как поэтично вы говорите!

— Ага. Русский язык — он такой. Великий и могучий, правдивый и свободный. Нe будь его, как не впасть в отчаяние…

Но сама она в отчаяние уже почти впадала.

— Ломайте же! С вами объясняться, только гороху наевшись!

— Вы любите горох?