Лабиринты души

— Пожалуй, я расскажу вам историю собачьей леди. Некогда жил капитан Гоббс, который был одержим манией собственности. Корабль носил его имя, матросы должны были называться людьми Гоббса, — все, чем он владел, служило во славу его. Он не знал недостатка, но жажда славы толкнула его в море, и если случалось ему открывать какие-нибудь новые острова, он непременно высекал на скалах свое имя. Можно было бы создать целую поэму, посвященную теме «Скупец и море», но однажды он встретил леди удивительной красоты и завладел ею. Увы, кусок, оказавшийся в его зубах, он не смог проглотить. Леди превосходила его даже в том, что считается неотъемлемым мужским достоинством, — она отличалась умом и силой характера. Кроме того, гордостью она могла бы затмить испанских грандов. Капитан Гоббс пропал. Леди отказалась принять его имя, считая его плебейским, и доказала ему всю смехотворность его претензий на славу и исключительность. Леди заставила его унижаться, вымаливать у нее хоть каплю любви и внимания. Единственный выход из положения был бы расстаться с нею, но Гоббс страдал дикой ревностью. Жизнь превратилась для него в муку.

Безобразные сцены в капитанской каюте, где он грозил, умолял, плакал и проклинал, заканчивались вымещением злобы на экипаже. Горе тому, кто осмеливался бросить на леди хотя бы ничтожный взгляд, исполненный нежности. Капитан беспощадно расправлялся с соперником, не внимая никаким объяснениям. Ревность шептала Гоббсу заключить леди на неприступном острове, но он никому не верил и боялся предательства команды. Дошло до того, что капитан лишился сна, подозревая леди в желании изменить ему. Как-то в одном порту старинный приятель Гоббса похвастался своим корабельным доктором, который, по его словам, мог вылечить любую болезнь. Капитан встретился с эскулапом, и тот сумел усыпить его одним голосом. На следующий день Гоббс вызвал доктора и предложил перейти на его судно. «Сэр! — ответил доктор. — О вас ходит недобрая слава бешеного. Стоит ли мне подвергать жизнь опасности со стороны своих больных, если они и так зависят от прихоти моря?» — «Я буду платить вам столько, сколько получает адмирал», — заявил Гоббс. Доктор рассмеялся: «Капитан! Если я захочу, то смогу содержать три таких корабля, как ваш, со всем экипажем».

Гоббс остался ни с чем. Однако не прошло и трех дней, как он напал на корабль своего приятеля, потопил его и забрал доктора на свое судно. Пиратские нравы той эпохи не были в диковинку, и доктор покорился участи пленника. Встреча его с леди была примечательна, они пристально вглядывались друг в друга, а Гоббс скрежетал зубами, не в силах запретить или прерывать их знакомство. Разум капитана заколебался. Теперь уже двое делили свою власть над ним. Доктор согласился помочь ему, при условии полного подчинения. И вот впервые в капитанской каюте за столом стала собираться роковая троица, ведя долгие разговоры, часто кончавшиеся лишь под утро. Доктор и леди, оба одновременно пленники и властелины Гоббса, легко находили общий язык, а капитан внимал им в молчании, убаюкиваемый близостью возлюбленной и голосом целителя. Это не могло продолжаться бесконечно, и команда с жадным нетерпением ожидала развязки, делая ставки то на доктора, то на леди.

И действительно, конец наступил. Смертельная игра, в которую вступил доктор, покоренный чарами леди, заставила его совершить неверный шаг. Он внушил сонному капитану выйти из каюты. Гоббс, как лунатик, спускался на палубу, когда неожиданная волна качнула корабль и он упал. Удар привел его в чувство. Хриплым срывающимся голосом он призвал доктора и, когда тот вышел, обнажил шпагу. «Защищайся, негодяй!» — крикнул он. Доктор, скрестив на груди руки, пристально смотрел на капитана: «Я не умею убивать!» Гоббс хотел его тут час же и прикончить, но из каюты показалась леди: «Вы называете себя джентльменом, Гоббс? Тогда объясните, чем вы лучше мясника?» Ее слова привели капитана в слепую ярость. Он сунул в руки доктора свою шпагу, а сам, выхватив кортик, встал в позицию: «Теперь мы равны!» Доктор повернулся к нему спиной и направился на корму, опираясь на шпагу, как на трость. Гоббс онемел, а затем кинулся за ним. Противник его, услыхав за собою шаги, сломал шпагу и, обернувшись, швырнул ее в лицо капитану. Случайность ли, но Гоббс, увертываясь, потерял равновесие и полетел за борт. Доктор склонился над морем, но в темноте не раздалось ни единого возгласа, ни единого всплеска. Корабль покачивался на невидимых волнах, и только ржаво скрипел сигнальный фонарь, освещая пустую палубу.

Как ни был жесток Гоббс, но наутро команда едва не вздернула доктора на мачту, обнаружив исчезновение капитана. Только вмешательство леди спасло его. И то — если бы она высказала свое расположение к доктору, ее бы не послушали. Но она затаила презрение к нему: «Вы храбро отдаете свою жизнь в руки пирата, но если бы вам пришлось защитить честь дамы, и тогда бы оружие оказалось для вас лишним?» Доктор ничего не ответил ей.