Лабиринты любви

Кэтрин рассмеялась. Она как-то мимоходом заметила, что ей всегда хотелось выращивать красивые цветы. И вот, пожалуйста, он этого не забыл!

– Не дразни меня, – сказала она.

– Разве я тебя дразню? И не думаю. Я говорю это потому, что хочу, чтобы так было. Наверное, следовало бы делать вид, будто я вовсе не считаю, что у нас сразу все заладится.

Так многие делают, чтобы не спугнуть удачу. А ведь жизнь у нас действительно сложится чудесно!

– Думаешь?

– А как же! Первое время, конечно, мы будем очень уставать, как только там обоснуемся. Станем заниматься любовью и ничем больше. Но потом придется посмотреть на мир заново и отстраивать его. Условно говоря, начиная с фундамента. Класть камень за камнем…

Кэтрин рассмеялась.

– Мы с тобой этим будем заниматься?

Ник явно обиделся.

– А разве нет? Это кажется тебе неразумным? Меня, например, после любви с тобой всегда тянет к земле, как ни странно. Представь, мы возвращаемся из института, отдыхаем, а потом идем в сад…

– Расскажи мне про институт, Ник.

– А пока нечего рассказывать.

– А я тоже буду там работать?

– Ну да! Я же тебе говорил. Будешь работать референтом. Кроме того, после твоего удачного писательского опыта, ты можешь попробовать покорить и американских читателей.

– Я так рада! До сих пор не могу поверить в то, что мою книгу так быстро раскупили! Буквально вчера со мной говорила редактор и сказала, что, возможно, в скором времени напечатают дополнительный тираж. Здорово, правда?

– Просто замечательно! Я ужасно рад за тебя, ведь я тебя люблю.

– Я вот что хотела сказать… – Она задержала дыхание.

– Что?

– Своей любовью ты внушил мне, что быть на положении любовницы для меня унизительно.

– Так оно и есть. Ты для этого, право же, слишком прямая. Слишком уж самозабвенно ты себя отдаешь. И я порой злюсь на себя за то, что все это принимаю.

– Принимай и дальше, Ник! А если передумаешь взять меня в жены, пусть я останусь для тебя хотя бы хорошей любовницей.

– Перестань говорить глупости. Я совсем не хочу, чтобы ты оставалась любовницей, наша жизнь для этого не приспособлена. Любовница – это для европейских романов. А на новом месте только брак считается значительным. Семья, друзья и баскетбол в пятницу вечером. А у нас еще есть любовь. Но любовь, моя дорогая, должна приносить плоды, иначе она иссякнет. Я имею в виду детей…

– Ой, Ник, давай не будем говорить об этом! Расскажи лучше про институт.

– Я же рассказывал!

– Но я хочу еще раз выслушать все подробности, пожалуйста… – Кэтрин улыбнулась.

– Научно-исследовательский институт… основан президентом Гувером и носит его имя. Официально называется: Гуверовский институт войны, революции и мира. Там собраны уникальные архивные материалы из всех стран мира. Большинство нуждается в дешифровке, в скрупулезном прочтении, а я, как тебе известно, еще и лингвист. Словом, нас там ждут и, надеюсь, встретят с распростертыми объятиями.

– А ты говорил, что тебя еще ждут и в Стэнфордском университете?

– Ну да, ждут! На территории университетского городка как раз размещается Гуверовский институт. Между прочим, Стэнфордский университет известен физико-математическими исследованиями, что меня радует. Люблю точные науки…

– А где этот Стэнфордский комплекс расположен?

– На заливе, возле Сан-Франциско.

– Чудесно! Просто замечательно… А скажи, пожалуйста…

– Миссис Хант, у вас будет время…

– Перестань, Ник! Я пока что не миссис Хант, мне только хотелось бы ею стать…

Ник взял ее руку и прижался губами к ладони.

Их полет был долгим. Почти через полмира… Так что времени для размышлений оказалось предостаточно.

– Посадка через двадцать минут, – объявила стюардесса. – Просьба пристегнуть ремни и оставаться на местах до полной остановки двигателей.

Двадцать минут, и они рука об руку шагнут в новую жизнь! Кэтрин посмотрела в иллюминатор.

Самолет, описав полукруг над заливом, вышел на посадочную глиссаду Сан-Францисского аэродрома.