Лабиринты лжи

— Это был несчастный случай. Разве он мог предугадать, что будет, когда он привел ее туда? Он просто шел в гости к друзьям.

— И он бросил ее одну умирать в развалинах, а сам отправился за пиццей.

Голос Бена был полон отвращения.

— Откуда ты знаешь? — вытаращила глаза Рейчел. — Про пиццу не было в газетах.

— Журналисту не нужно читать газеты, чтобы что-то узнать, — презрительным тоном отвечал Бен.

— Но какое это имеет значение? Почему ты помнишь такие мелочи? — не унималась она. Что-то было не так. Что-то страшное крылось в его словах. Она почувствовала, как внутри у нее растет темный ужас.

— Что? Мелочи? Да это стоило жизни невинной девятнадцатилетней девочке. — Что-то в ее пораженном лице пробило толщу его гнева, и он как-то сразу сдулся, негодование сменилось непередаваемой усталостью. Медленно проведя рукой по своим взъерошенным волосам, он прибавил: — Слушай, давай не будем об этом спорить. Я устал как собака, и у меня плохое настроение. Пойду лучше приму душ. Ты ужинала? — Она продолжала молча таращить глаза. Он коротко и грубо выругался. — Послушай, извини, что я сорвался. Я стану больше похож на человека, когда приму душ и выпью чего-нибудь. Извини.

Рейчел опять ничего не сказала.

Дверь за ним захлопнулась, и через минуту она услышала, как в душе полилась вода. Очень медленно она встала из гамака и подошла к перилам. Колени дрожали.

Рейчел видела ее лишь однажды, когда Эммет привозил ее к ним на выходные. Это совпало с демонстрацией в Беркли. Рейчел даже толком не помнила, как ее звали. Кейти? Касси? Что-то в этом роде. Ей было девятнадцать лет, и она обожала Эммета, не отходила от него ни на минуту, и двенадцатилетняя Рейчел страшно злилась и ревновала.

Крисси. Вот как ее звали. Красивая, девятнадцатилетняя Крисси. За два дня она сумела подружиться с Рейчел, рассказав ей, сколько у них общего. Они обе потеряли родителей и были очень преданы своим старшим братьям. Брат Крисси учился в Колумбийском университете на факультете журналистики. Она тоже выросла с бабушкой и дедушкой, которые ее очень любили. Ревность Рейчел почти прошла. На следующий день они уехали, а два месяца спустя она погибла, а Эммет ударился в бега.

Она вошла в дом, двигаясь как зомби — мимо ванной, где до сих пор шумела вода, в открытую дверь комнаты Бена. Фотография лежала там, где она ее оставила, — в верхнем ящике стола. Она выдвинула ящик и взглянула в лицо Крисси О'Хэнлон, смотревшей с фотографии пятнадцатилетней давности.

Она не слышала, как он выключил воду и открыл дверь ванной. Она не слышала его приближающихся шагов. Но она почувствовала, что он смотрит на нее, и повернулась.

Его бедра были обернуты толстым банным полотенцем, капли воды поблескивали на волосатой груди. Волосы были мокрые и взъерошенные, а взгляд — настороженный. Теперь она поняла причину этой вечной настороженности.

— Это твоя сестра, — услышала она свой хриплый и скрипучий голос.

— Да.

— Ты ищешь Эммета не для интервью, верно? Ты хочешь отомстить ему.

— Да.

Каждый слог гвоздем вонзался в гроб ее сердца.

— Ты хотел его убить? Или просто сдать в полицию?

Он так долго молчал, что ей уже показалось, что ответа она не дождется. Он подошел и вынул фотографию из ее безжизненных рук.

— Я хотел отделать его как следует, а потом сдать властям. Он не стоил той цены, которую я заплатил бы за его убийство. Он разрушил достаточно жизней — я не собирался позволить ему портить мою.

— Он ее уже испортил, — тихо заметила она. — Ну а я тут при чем? — Он стоял рядом, жаркий и мокрый, пахнущий мылом, и смотрел на нее пустыми глазами. Уголки ее губ едва заметно дрогнули в улыбке. — Или ты подумал, что раз Эммет убил твою сестру, то ты воспользуешься случаем и отплатишь ему за эту услугу, когда я неожиданно свалилась тебе на голову. Но ты не собирался тупо убивать меня, не правда ли? Так — прицельным ударом хлопнуть мою душу и сердце. Этого достаточно. Око за око, зуб за зуб. Как романтично! — Он ничего не ответил, даже не пошевелился. Ни единый мускул не дрогнул на его холодном лице. — Ну что ты на это скажешь? — не выдержала давящей тишины Рейчел. — Разве не так? Разве ты будешь отрицать, что когда ты меня впервые увидел, то все детали твоего плана мести встали на свои места?

«Скажи, что это не так, — мысленно умоляла она, — скажи, что я сошла с ума, что ты любишь меня, что не желаешь зла моему брату».

— Не буду, — произнес он глухим, бесцветным голосом, — я не отрицаю. — Он как будто собирался что-то добавить, и она затаила дыхание, цепляясь за последнюю надежду. И он произнес самое худшее, что можно было придумать: — Извини.

Тогда она залепила ему пощечину — так сильно, что рука сразу онемела. Звук удара потряс тихую комнату. Она со смутным удивлением уставилась на него — она даже не помнила, как подняла руку.