Лабиринты мести

Всё это Фил произнёс таким убедительным голосом и с такой гадкой улыбочкой, что Ханна тут же перестала на него дуться. Приняв на веру всё, что говорит Фил, эта безмозглая блондинка теперь с жалостью поглядывала на Вику, которая, надо сказать, держалась из последних сил, чтобы не опрокинуть на парочку стол со всем его содержимым. И если глупость Ханны её просто раздражала, то вот жестокость Фила ранила в самое сердце. Упоминание о семье и грязные безосновательные обвинения Кости её так задели, что она готова и была броситься на него с кулаками. И особенно горько Вике было от того, что этот негодяй Фил был прав. Она не хотела традиционной свадьбы отчасти и потому, что, кроме Эдуарда и Нины, ей некого на неё пригласить. И, понимая это, Костя, скорее всего, шёл ей на уступки. Ведь у него самого была большая семья, да и друзей имелось предостаточно. И хотя его родители и тринадцатилетняя сестра из-за проблем со здоровьем отца были вынуждены переехать к морю, бабушки, дедушки, тёти, дяди и комплект кузенов и кузин в полном составе проживали преимущественно в европейской части России и имели хорошие дружеские отношения.

Всё это Вика очень хотела обрушить на финскую парочку, опровергнув слова Фила, защитить своего избранника, но вместо этого она натянула на себя улыбку и постаралась придать голосу как можно больше мягкости:

– Финский очень интересный язык. Говорят, он один из самых непростых для изучения, однако именно им был настолько вдохновлён Джон Толкин*, что взял его грамматику за основу для создания эльфийского языка. Надо бы попробовать его выучить. А то, кроме kiitos** и näkemiin***, ничего не знаю, хотя в Финляндии бываю часто, – промурлыкала она, делая вид, что восхищена и заинтригована только что услышанной незнакомой речью.

Вика бросила оценивающий взгляд на Фила и тут же быстро повернулась к Ханне. Теперь она была просто обязана получить приглашение на их дурацкую свадьбу и довести свой план до конца. Ведь если она этого не сделает, эта парочка убедит себя в том, что они лучше её. Да ещё и, возможно, будут насмехаться над глупой русской простушкой, которую обманывает жених.

«Я тебе покажу истинного Фила, дорогая Ханна. И поверь, это очень неприятное зрелище, уж я-то знаю!» – злилась про себя Вика.

– Так когда, говорите, у вас свадьба? Ты сказала, что через несколько недель. Я правильно поняла, что в июле? – Она снова восторженно взглянула на кольцо Ханны, и та, конечно же, мигом забыла обо всех предыдущих беседах.

– Да, двенадцатого, – глупо захихикав, разулыбалась она. – По лунному календарю это самая благоприятная дата для вступления в брак. Вообще-то, сначала свадьба была назначена на двадцать седьмое июля, нам эту дату и мой астролог одобрила. Но некоторые родственники Фила могут приехать только двенадцатого, так что мне приходится спешить с подготовкой изо всех сил. Не могу же я отказать будущему мужу. Родные и близкие не бессмертны, их присутствие бесценно, – преданно глядя на Фила, процитировала Ханна его недавние слова. – Особенно в его семье. Моя родня более современная. В Финляндии живут только родители и бабушка, остальные давно перебрались кто куда – в Англию, Германию, Америку. А вот родные Фила хоть и имеют несколько смешанных браков, просто помешаны на традициях. И я это очень ценю.

Последнюю фразу Ханна произнесла так безапелляционно, словно весь сегодняшний день выводила эту формулу. Однако Вика её почти не слышала. В голове крутилась только мысль о том, что Фил будет потерян для неё навсегда уже через две недели. И на этот раз справиться с нарастающей липкой паникой она уже не могла. Не обращая внимания на щебечущую о предстоящей церемонии и не замечающую ничего вокруг Ханну, Вика не отрываясь смотрела на Фила, который, конечно же, всё понял. Он всегда хорошо умел читать её эмоции, и сейчас в его взгляде читалось одно: он понимает её чувства, более того, разделяет их. Сожаление, прощание, скрытые желания, их молчаливый диалог продолжался так долго, что у Вики заслезились глаза от напряжения. Она больше не хотела находиться здесь, не желала быть свидетелем счастья бывшего возлюбленного. Однако сил на то, чтобы уйти, не находила. Вика уже не понимала, что ею движет, страсть или ненависть. Ясно было только одно: страх разлуки настолько невыносим, что трудно дышать. Но почему? Она же любит Костю, любит всем сердцем. Вика не представляла жизни без него, также как не представляла себе жизни с Филом. Тогда откуда взялась эта мучительная мысль его вернуть? И что ей нужно сделать, чтобы перестать о нём думать?