Лабиринты надежд

На дверях жилища Градовых красовались две надписи. Одна, выполненная бронзовой краской по вишневому оргстеклу, гласила: "Квартира образцового содержания", другая - тушью по ватману, выглядела угрожающе, завершаясь тремя восклицательными знаками: "Комнаты не сдаются!!!". А что сдавать? Спальня супругов, столовая, в которой раскладывалась софа для Анжелки, и застекленная лоджия - место обитания восьмдесятилетней бабуси. Кухня - в пять квадратных метров, прихожая - не повернешься. Правда, вдоль оврага, где шли гаражи и сараи жителей пятиэтажек, Градовы имели "коттедж" хозблок, превращенный в летнее жилье. Здесь с апреля по октябрь, свободная от родительской опеки, проживала Анжелика.

Вторая Зареченская улица тянулась вдоль холма, с которого открывался потрясающий вид на море и лежащий внизу культурный центр города. Там светились огнями корпуса здравниц, гостиниц, гремели по вечерам оркестры в ресторанах, били фонтаны, проистекала нарядная, беспечная курортная жизнь.

Глубокий овраг разделял территорию "всенародной здравницы" и поселение обслуживающего эту здравницу персонала. По дну оврага, разливаясь в сезон дождей, бежал какой-то ручей, не имевший названия, но все улицы на другом, не курортном берегу имели название Зареченских, отличаясь номерами и возрастом пятиэтажек - от устаревших "хрущоб" до вполне современных, улучшенных проектов с лоджиями и подъездами под козырьками.

Градовы жили на втором этаже и могли собирать вишню прямо из окна столовой - огромные деревья, усыпанные бесхозными фруктами, произрастали повсеместно. Марья Андреевна - "сестра-хозяйка" санатория "Шахтер", поддерживала образцовый порядок и на службе, и у себя дома. Из вишни и абрикос варила варенье, рассылая посылки уральской родне. Ее супруг, добродушный рыжий силач, которого все звали попросту Степа, возил на черной "Волге" директора гостиничного комплекса "Магнолия" и чинил машины всему местному населению. "Золотые руки", "душа-человек", вот только одна беда, как говорила бабуля, - "рот с дыркой". Пил Степа сильно, но редко, впадая в недельные сезонные запои. Приблизитеьно раз в квартал.

Семья Градовых считалась зажиточной и благополучной. У них у первых в доме появился цветной телевизор, а пианино стояло всегда, и на нем обучалась игре маленькая Анжелика. А ещё она постоянно пела, устраивала концерты во дворе со специально нарезанными из тетрадных листов билетиками. Исполнялось все, что было услышано по радио. Каждая входившая в моду певица становилась кумиром, девочка объявляла себя то Людмилой Гурченко, то Эдитой Пьехой. Дальше пошло ещё лучше. В школе организовался какой-то ВИА, дирекция скинулась на инструменты, комсомол помог молодым талантам пробиться на городской конкурс.

Окончив школу, музыканты, вместо того, чтобы попытаться получить профессиональное образование и повысить свой идеологический уровень, свернули на кривую дорожку. Стали петь "западное", да ещё на чуждом американском языке, причем не в клубе или парке культуры и отдыха, а в самых сомнительных точках - ресторанах "Интуриста" и прочих злачных местах. Руководителя ансамбля, Сашу Самгина, даже привлекали к ответственности за спекуляцию - он перепродавал полученные у иностранцев джинсы и пластинки. Парня выручили связи. Маленький город, все друг друга знают, а отец Самгина - человек уважаемый, подполковник в отставке, ведающий местной гражданской обороной.

Анжелу родители пытались образумить, отправив на учебу в медучилище. Но она уперлась, переселилась в сарай, оклеила стены афишами с иностранными певцами и певицами в самых разнузданных позах. Марыля Родович ещё ничего, хоть и босая, да и Карел Готт - приличный, элегантный певец, но "Роллинг Стоунз"! Смотреть страшно! Да и сама девочка совсем от рук отбилась. Старенькая бабуля, по-деревенски повязанная косынкой, всегда имела влияние на внучку и даже проводила с той разговоры по душам в периоды конфронтации с родителями. Но тут нашла коса на камень. "Ничего, видать, не поделаешь..." - Степанида Григорьевна отвернулась от раскрытого окна, чтобы не расстраиваться: принаряженная Анжела отправилась на "работу".

...Солнце пекло вовсю, четыре часа - самый кошмар, а в автобусе - все потные, злые, стоят впритык и ещё руки распускают. С такими Анжела не церемонилась: "Ой, ой! Кошелек из кармана тянут!" - вопила она во всю мощь, почувствовав чрезмерно заинтересованную ладонь на своем бедре. Граждане с позором изгоняли "вора" и грозились сдать в милицию.

Обычно за Анжелой приезжал Саша. Он имел самый шикарный мотороллер в городе - красный, с блестящими никелевыми штуковинами и удобным "седлом" сзади. Носиться верхом в мини-юбке и в шлеме по извилистому шоссе вдоль моря и нашептывать Сашке нечто соблазнительное - лирические цитаты из песенок хотя бы - полный кайф!