Лабиринты надежд

Генрих виновато поморщился:

- Увы, да. Тебе не нравятся самоуверенные наглецы?

- Мне симпатичны победители...

Они провели ночь в парадной спальне, где на каминных часах танцевали под хрустальный перезвон фарфоровые пастушки, а в распахнутую балконную дверь залетал ветерок из сада, пахнущий медовыми сливами и сеном. Генрих был так нежен, опытен и жаден, что вернул Снежину к её первым любовным ночам, проведенным в горном отеле с Мирчо. "Вот ты и попалась, Снежная королева!", - сказала себе Снежина, проснувшись в обьятиях крепких, не желавших выпускать добычу рук.

Весь следующий день Генрих вел себя так, словно стал приближенным венценосной особы. Снежина ждала признаний и просьб о дальнейших встречах.

- Завтра я уезжаю. Я желанный гость на аукционах всего мира, самых серьезных аукционах. В Париже выставляются акварели Сезанна. - Глаза графа сверкали азартным блеском.

- Ты купишь их... Бедные акварели... Ведь на следующий день ты забудешь о них и будешь выслеживать что-то другое... - Снежина поняла, что к женщинам граф относится точно так же, как к лотам на престижных аукционах - он азартно вырывает добычу из рук соперников и тут же устремляется к новым победам. Она очаровательно улыбнулась. - Ты подарил мне потрясающий уик-энд. Не плохо гульнуть перед свадьбой.

- Ты собралась замуж?

- Пора... Мой избранник до отвращения красив и молод. Восходящая оперная звезда. Бельканто. - Она назвала гремевшую в Европе фамилию болгарского певца.

Генрих промолчал. Снежине показалось, что она услышала хруст с силой стиснутых пальцев. Они расстались как люди, доставившие друг другу удовольствие, но не рассчитывающие на дальнейшие отношения.

Через неделю граф Флорентайн прибыл в Софию. В соответствии с правилами хорошего тона он попросил у родителей Снежины руки их дочери. К Рождеству Снежина Иорданова стала графиней Флорентайн. Генрих предъявил лишь одно условие: на полгода она бросает сцену и вместе с Софи живет в замке.

- Дальше ты решишь сама, как должна поступать. Учти, мы можем создать в поместье свой театр. Ты станешь и режиссером и звездой его труппы. Я могу пригласить из Италии хорошего учителя живописи или пения. Ты вольна выбирать для себя хобби. Основная профессия Ины Флоренштайн ныне определена - графиня.

Тогда это полушутливое заявление Генриха не очень понравилось Снежине. Она полагала, что не сумеет жить без сцены, без коллектива, аплодисментов... Но когда через полгода Снежина приехала в Софию, чтобы провести пару недель с родителями, пообщаться с друзьями, оказалось, что она тоскует по своему поместью. А театр - с его бесконечными интригами, завистью, засилием молодых выскочек - вовсе не предел мечтаний. К тому же, пора театрального расцвета явно осталась в прошлом. Жители Болгарии гоняли по "видакам" американские фильмы и смотрели спутниковое телевидение. У театральных касс очереди не выстраивались.

- Какое счастье, дочка, что ты вовремя спаслась с тонущего корабля, сказал отец. - Как ни печально признавать, но театр сегодня мало кому нужен. Ты видела пустой зал? Ах, ты ещё не играла перед пустым залом? - Его глаза, легко наполнявшиеся слезами в трагических ролях, смотрели сухо и зло. - Это хуже, чем смерть...

... Вскоре Снежина родила графу наследника - Арнольда-Генриха Флоренштайна. В поместье на крестины прибыли болгарские бабушка и дед, и задержались надолго. Снежина похорошела, помолодела, и в компании своих детей - одиннадцатилетней Софи и голубоглазого блондинчика Арно - выглядела потрясающе. Глава семьи охотно фотографировался для светской хроники и благодушно улыбался сочинениям "писак", которых прежде держал от себя на расстоянии пушечного выстрела.

Гурмана, повесу, светского льва - Генриха Флоренштайна, наконец, укротила болгарская красавица. Он стал завидным семьянином, настоящим хозяином поместья, восстанавливающим традиции своего рода. В отреставрированных конюшнях появились прекрасные лошади, в теплицах вновь расцвели редкие сорта орхидей. В январе на стол подавали глубнику и дыни с собственного "огорода". А какие здесь устраивались приемы! Снежина полюбила путешествия, окружила себя блестящим обществом, в котором неизменно сияла. Она немного играла на фортепиано, очаровательно пела и оказалась неподражаемой собеседницей, умевшей не подавлять, а радовать друзей своей эрудицией.

- Мне нравится быть графиней, вот и все. Роль твоей жены - мое лучшее творение, - говорила она супругу.

- Я знаю, детка. У тебя редкий талант. - Он настороженно заглядывал в черные блестящие глаза жены. Граф не терпел конкурентов, тем более, не собирался делить ни с кем привязанность своей драгоценной жены. - Надеюсь, ты не пожалеешь о сделанном выборе. Оперные певцы капризны, как женщины, и чертовски непостоянны.

- Никогда не думай об этом! - Нахмурилась Снежина. - Я не изменяла Мирчо. И теперь у меня не может быть других мужчин... Ах, милый! - Снежина по-кошачьи гибко прильнула к Генриху. - Ты же сам прекрасно знаешь, что Снежная королева растаяла... Я люблю тебя, дорогой, и намерена осуществить сказку о фантастически счастливом браке.