Лабиринты наших желаний (СИ)

Роман никак не мог отделаться от ассоциаций со сломанной куклой. Причём он, наверное, будет свидетелем этого ломания. И сделать ничего не сможет, и не только потому что не пойдёт против Игоря Андреевича. Просто сама Ксения его помощь никогда не примет. Пошлёт по известному адресу — и всё.

Но может, он слишком пессимистично настроен? Может…

Роман поморщился и выкинул недокуренную сигарету. Да уж, «может».

В сказки он перестал верить лет двадцать назад.

40

***

Вечер Ксюша потратила на то, чтобы хорошенько убрать квартиру. Потом сварила суп, помылась, немного поговорила с Игорем — у него был страшно уставший голос — и только собиралась ложиться, как позвонила Стася.

Что-то у них там с Сашкой стряслось, и хотя Ксюша сомневалась, что это нечто серьёзное — её друзья были не из тех людей, которые ругаются насмерть и навсегда, — она всё же переживала за обоих. И поэтому позволила Стасе приехать, выслушала её, напоила чаем и постаралась утешить. А когда Стася уснула, Ксюша позвонила Сашке и попросила его приехать утром. Она надеялась, что за ночь подруга хорошенько осознает всё то, что Ксюша ей говорила, и утром друзья помирятся.

Самой же Ксюше не спалось. Чтобы Стася поняла кое-что важное, пришлось рассказать о родителях, и теперь на сердце будто камень лежал. Ведь раньше она никому не рассказывала эту историю.

Впрочем, до конца Ксюша не рассказала даже сейчас. О том, как злилась на мать после смерти отца. И о том, что так и не смогла её простить.

Папа Ксюши был замечательным человеком, любил и жену, и дочь, которая не была ему родной по крови. А вот мама его не любила, всю жизнь нос воротила, и к своему браку относилась исключительно как к вынужденному.

А когда отец умер, осознала, что была дурой. И в те дни, видя мать раздавленной собственным горем, страдающей по мужу, Ксюша ощущала какое-то мерзкое, ненавистное ей злорадство. Вот тебе — за то, что столько лет мучила папу. Вот, вот, вот! Так тебе и надо!!

Как же ей было стыдно за свои чувства. Невыносимо стыдно. Но Ксюша не могла их победить. Словно смерть папы вытащила на поверхность всю гадость, что была в её душе, и заставила думать так о маме.

И эта гадость до сих пор иногда трепыхалась, особенно если Ксюша вспоминала прошлое и родителей. Ей ужасно хотелось поговорить с отцом и услышать что-то правильное и мудрое, узнать, что он простил маму. Но поговорить с ними обоими Ксюша не могла, и порой её это страшно мучило.

Особенно сегодня. И сейчас. Ксюша мечтала освободиться от этих чувств, оставить их позади, простить мать за совершённую ошибку — но не могла. Не получалось.

Хотя она знала, что папе наверняка и не нужно было стараться, чтобы простить маму. Он её сильно любил и никогда ни в чём не обвинял. А вот Ксюша обвиняла…

— Прости меня, пап, — прошептала она, опуская лицо в ладони и чувствуя, как слёзы тёплыми каплями касаются кожи. — У меня нет столько силы духа, сколько было у тебя. И твоего мужества тоже нет.

Окружающая Ксюшу ночь молчала, и только дождь хлестал в оконное стекло.

Иногда безмолвие мира совершенно невыносимо…

***

Жизнь часто вмешивается в наши планы, меняя их так, как ей хочется. Или не ей, а кому-то ещё — тому, кто видит и понимает гораздо больше, чем мы все. И уж тем более, я.

В Москве двенадцать миллионов жителей. Раз.

Настя первый раз в жизни села в офисный лифт, и неизвестно, когда сядет в следующий раз. Два.

Он застрял. Три.

А потом она пригласила меня в гости, и там я встретила тебя. Четыре.

Но на самом деле есть ещё и пять. То самое «пять», о котором мы ничего не знали. Но знал кто-то другой… И кажется, он считал наоборот. Пять, четыре, три, два, один. Мы шли снизу вверх, а он — сверху вниз.

И мне впервые в жизни хочется обвинить его в жестокости. Я так зла и растеряна, что даже не пишу «его» с большой буквы, как полагается.

Боже! Неужели это можно выдержать?..

***

Утро принесло Ксюше хорошие вести в виде помирившихся Стаси и Саши, и плохие — в виде умершей Скай, найденной девушкой за настольной лампой. И пусть это была всего лишь бабочка, Ксюша всё равно расстроилась. Она успела привыкнуть к этому существу и полюбить его.