Лабиринты памяти

– Да при чем тут это? Ты сухарь. На людей тебе плевать. Просто это расследование – оно веселое, да? Хороший повод переключиться с привычного говна на что-то новенькое.

Ника удивленно таращилась на него.

– Единственное, на что мне не плевать, так это на то, почему выдуманное мною же имя оказалось в очереди на смерть, – прошипела она, подавив желание рассказать о том, что в списке было и ее настоящее имя.

Джейсон не знал об этом. Он тогда не заметил стертую строчку.

– И вообще, если я не бьюсь в истерике и не бегаю как полоумная, размахивая руками, это не значит, что мне все равно, – добавила Ника.

Джейсон набрал в рот воздух, готовясь к очередной тираде, но в последний момент с шумом выдохнул.

– Дай закурить, – нетерпеливо сказал он.

Ника пожала плечами и вытащила из кармана куртки пачку.

– Я реально надеялся, что в тебе проснется сострадание, – немного помолчав, сказал Джейсон. – А может, я себя накручивал все это время, а ты просто демон из другого мира. Ведь не бывает столько совпадений, да?

Ника не была уверена, что до конца поняла ход его мыслей, но по части совпадений согласилась полностью. Она коротко улыбнулась.

– В начале сентября я нашел ключ в почтовом ящике. Он от одной из ячеек на вокзале, – продолжил Джейсон. – Ячейка, оказалось, принадлежала твоей матери.

Ника непроизвольно стиснула пальцы в кулаки и спрятала их в карманах куртки.

– Мне не составило труда это вычислить. А открыть ее мог любой с ключом, что я и сделал. – Джейсон вытащил из кармана брюк конверт и протянул Нике. – Это все, что там было.

Конверт был изготовлен из плотной желтой бумаги и запечатан серой восковой печатью без каких-либо опознавательных знаков. Но Ника сразу поняла, из какого мира отправлено это письмо.

– Знаешь, что это? – спросил Джейсон. Он выбросил сигарету в урну и втянул голову в плечи: ветер усиливался.

– Нет. Но Рита вряд ли имеет к этому отношение.

Ника спрятала конверт в карман куртки и накинула капюшон на голову. Они дошли до конюшен и повернули обратно: каменная дорожка закончилась, и впереди их ждали лужи грязи и прогнившие беседки.

– У меня в голове не укладывается, что список оказался не розыгрышем, – неожиданно произнес Джейсон. – Хочешь, скажу честно? Мне плохо без тебя. Я осознаю, что все твои бредовые сказки о другом мире, может, вовсе и не сказки и ты действительно можешь уйти. И мне правда плохо.

Ника недоверчиво посмотрела на него.

– Я думал, что ты быстро наиграешься здесь и приедешь обратно. Я хотел вернуться на службу в полицию, жить нормально и дать нам другую жизнь. Тебе уже восемнадцать…

– Джейсон, – мягко прервала его Ника. Он выглядел таким раздавленным, что ей неожиданно стало неловко, – мне не нужен отец…

– Отец? После всего, что было?

Ника на секунду прикрыла глаза. Всего-то пару раз и было, и то она толком ничего не помнила. Разве что как Джейсон распинал себя за связь с малолеткой. Так себе воспоминания.

– И спасать меня больше не нужно, – продолжила она. – Ты разве любишь сухари?

Ника по-дружески толкнула его в плечо, но Джейсон лишь криво улыбнулся в пустоту, избегая смотреть на нее.

В полном молчании они направились к пансиону. Мимо них прошла группа родителей во главе с мисс Дикман. Судя по обрывкам разговора, женщина повела их на экскурсию к футбольному полю и заодно рассказывала про будущую Аллею Памяти. Джейсон задумчиво проводил их взглядом, а потом произнес:

– Есть еще кое-что. Нашел в почте Шнайдера информацию о посылках одному из твоих одноклассников.

– Кому?

– Алексу Маркелу. Знаешь такого?

Ника настороженно кивнула. Блядство. Почему снова он!

– Паренек получает медикаменты, типа какое-то снотворное. Все официально, по рецепту. Присылает врач из лондонской частной клиники. Только я залез в его медицинскую карту и никаких показаний к применению не нашел.

– А почему тебя вообще это заинтересовало? Обычные проблемы со сном, ничего подозрительного.

– Три года назад, когда я работал с малолетними преступниками, у моего знакомого в отделе он проходил по делу… – Джейсон вдруг запнулся, и лицо его болезненно скривилось.

– Ну! – нетерпеливо воскликнула Ника.

– Об изнасиловании.

Ника вытаращилась, затаив дыхание.

– Знал, что это так повлияет на тебя, но ты должна быть в курсе, с кем учишься.

– Как это было? – прохрипела она. Голос совсем не слушался.

– Девчонка молодая, по уши втрескалась в него, семья верующая – до свадьбы ни-ни. В суде плакала, говорила, что он взял ее силой. А у нее из родных только бабка была. Этого малолетнего ублюдка отец отмазал, дал на лапу кому надо, в итоге суд не нашел доказательств. Вот и всё. От дела остались одни воспоминания. Хоть сто лет копай – ничего не подтвердишь.

Нике показалось, что в мире не осталось звуков – сплошной звон: противный, нарастающий, норовящий разорвать голову на части. Пальцы на правой руке затряслись.

– И ты не можешь его посадить? – выдавила она сквозь стиснутые зубы.