Лабиринты памяти

Волчица уворачивалась от уставших воинов, терзала горла, ловко проскальзывала между ними, и воины, не успевая сориентироваться, вонзали клинки в спины друг друга. А она носилась по тронному залу – без устали, никого не щадя. Как завороженный, я наблюдал за ней через окно, дивился силе этого хилого создания. И когда каменный пол окрасился кровью, Стамерфильд наконец поднял скучающий взгляд и впервые по-настоящему посмотрел на нее.

Из воспоминаний Гидеона, заточённых в книгу и оставленных на хранение Стамерфильдам

Глава 10. А была ли Дженни?

– Господи, ты до сих пор думаешь, что мы поступаем верно? – шептала Мари, плотно сомкнув глаза и склонив голову к коленям. – Неужели слово отца превыше здравого смысла? Я запуталась…

Мари перебирала в руках деревянные четки с крестом, и по ее щекам беззвучно струились слезы. Она сидела в первом ряду на скамье, обращенной к мраморному иконостасу с мозаичным изображением Иисуса. Воскресная служба давно закончилась, и маленькое помещение часовни освещали только свечи. Раньше их свет действовал на Мари умиротворяюще, но сегодня она замечала лишь тени, зловеще блуждавшие по стенам.

– Прости меня, я утратила веру. Твои испытания, посланные нам, теперь кажутся мне непосильным грузом. Александр должен стать великим, лучше нашего отца, – я знаю, что так и будет. Но он нечист. Вся наша семья нечиста. Мы толкнули его на ужасные вещи, и его душу поразили демоны. – Мари всхлипнула и нетерпеливо смахнула слезинку с кончика носа. – Господи, мы верны Тебе, мы слуги Твои, так было всегда. Но я прошу Тебя… заклинаю… отпусти его, прекрати испытывать. Он не справляется…

Мари поднялась на ноги, подошла к алтарю и упала перед ним на колени, устремив взгляд на распятие.

– Заклинаю Тебя… Освободи его от этой ноши. Лучше сейчас забери его душу к себе. А иначе… иначе он очернится настолько, что не будет достоин Твоей милости на небесах…

Мари закрыла лицо ладонями и зарыдала. Ветер гулял вдоль стен. Тени от огня сплетались в мистические узоры, плясали на деревянных лавках, на потрескавшемся потолке. Атмосфера часовни угнетала, и рыдания Мари усиливались. Каменный пол уходил из-под ног, и ей казалось, что разум расщепляется на миллионы осколков. В этот самый миг она впервые осознала масштабы произошедшего и едва не завыла.

Мари обняла себя за плечи и почти коснулась лбом коленей, судорожно глотая ртом воздух. Она оплакивала Дэвиса и терзала себя за то, что позволила ему проникнуть в свое сердце, винила, что не смогла уберечь, злилась на Сашу за то, что он даже ради нее не смог сдержаться, и в то же время пыталась не думать о том, что судьба брата сокрушает ее гораздо больше, чем смерть несчастного Джордана.

– Господи, как моей семье получить исцеление?.. – сквозь всхлипы шептала она, и каждое слово болезненно давило на грудь.

Вдруг чья-то теплая рука коснулась ее плеча. Мари вытерла мокрые от слез глаза и обернулась: рядом с ней на коленях стояла маленькая женщина, облаченная в длинное черное пальто и объемный вязаный шарф. Эстелла, ее мать.

– Дорогая… – мягко произнесла она и протянула к дочери руки.

Мари бросилась к ней, обняла за талию и вновь зарыдала.

– Девочка моя, ну как же так… Что же ты с собой делаешь…

Эстелла заботливо гладила ее по голове, целуя волосы, нашептывая неразборчивые слова упокоения. Спустя время, когда силы оставили Мари и она больше не могла плакать, Эстелла мягко отстранилась, присела на ступень, ведущую к алтарю, и притянула к себе дочь.

– Мамочка, м-мне так б-больно… – заикаясь, шептала Мари.

– Знаю, милая, знаю.

– Наша семья согрешила, да… чем мы провинились? П-почему мы стали такими?..

– Ты не права, родная… Мы верой и правдой служим Господу, и то, что кажется тебе ужасным, на самом деле имеет благородные причины…

От этих слов защемило в груди и стало холодно. Что-то в ней вдруг резко изменилось, и вместо раскаяния внезапно пришла пустота. Мари оторвалась от матери, вытерла глаза тыльной стороной ладони и выпрямилась. Эстелла мягко улыбнулась и протянула ей белый платок, расшитый голубыми нитями.

– Почему он должен это делать? – сипло спросила Мари и промокнула нос платком. Она уже много раз задавала этот вопрос, получала ответ, но так и не смогла понять. Значит, спросит снова. Значит, будет спрашивать до тех пор, пока не успокоит свою совесть. Или не придумает, как решить проблему.