Лабиринты рая

Тайлер. Он сразу принял мой вызов. Я оказался в его доме, обставленном скупо и прагматично, обычная берлога холостяка. На стенах были развешаны картины Шампань, что слегка скрашивало обстановку. Он сидел на диване из искусственной кожи, на нем были джинсы и черная футболка с надписью «Ланг Баттер». У него было несколько таких футболок: по футболке на каждую крутую команду середины века – Lung Butter, Banana Enema, Max BSG. Вкус и тому подобное значения не имели. Он напомаживал волосы таким образом, чтобы они торчали с двух сторон наподобие рогов, такие загнутые внутрь рога, наверное, были у дьявола. Он выглядел напряженным и расстроенным, на лице – следы бессонницы. Одной рукой он продолжал играть в компьютерную игру, а другой приглашающе махал мне.

– Повезло?

– В чем? – переспросил я.

– Выбраться отсюда.

Он принял мое молчание за отрицательный ответ.

– А я думал, что удалось. И где же тогда ты пропадала?

– Только не говори, что ты обо мне волновался, – улыбнулся я.

Тай швырнул пульт управления игрой из-под локтя на пол, тот запрыгал, как камень-голыш по воде.

– Не смешно, – предупредил он. – Ничего смешного!

Я принес ему свои весьма неуклюжие извинения.

– Ладно, извини, – сказал он, принимая мои извинения и извиняясь сам. – Я начинаю сходить с ума. У меня такое ощущение, словно мы в осаде. В голове сплошная каша. Ипохондрия, наверное. Но я рад, что с тобой все в порядке. Я верно говорю?

– В основном, – согласился я. Он кивнул.

– Шампань капризничает.

– Не сомневаюсь.

– Она не… – Он помолчал, хмурясь. – Она скоро должна переехать сюда.

– Насовсем?

– На время. Вместе безопаснее, верно?

Я пожал плечами. Я не был уверен. Он начал загибать пальцы.

– Никаких следов Лазаря, Хэллоуина, Фантазии. – Он помахал тремя пальцами для убедительности, потом добавил еще один. – Тебя я считал номером четыре. А еще это происшествие с Меркуцио. Это уже половина класса.

Мне удалось разговорить его только потому, что он принял меня за Симону.

Маэстро и Нэнни? В самоволке. В последние дни они стали необычно тихими. А в отсутствие программ никто не мог покинуть школу. Тай и остальные застряли в ГВР, по уши завязли, и надеялись только на чудо. Они ждали, что придет кто-нибудь и отведет их в реальную (как они думали) жизнь. И где, черт его дери, пропадает этот Эллисон? Почему он их бросил так надолго? Они понимали, что-то идет не так, но не знали, в чем дело.

Он рассказал мне про Меркуцио.

Он был напуган.

Я решил, что его слова были искренними, в ответ я рассказал ему все, что знал.

Сначала он не поверил, потом рассердился, но в конце концов все понял.

– Чудненько, чудненько, чудненько, – повторял он. – Жизнь всего лишь сон. Вот черт, Хэл, ты сделал невозможное: моя головная боль стала еще сильнее.

Мы сравнили свои записи, взвесили подозрения. Он считал, что во всем виноват Маэстро.

– Нам не нужно было взламывать систему. Я бы никогда не стал баловаться с компьютерами, если бы знал, что он примет это так близко к сердцу. И что теперь? Теперь он разбушевался, слетел с катушек. Он Сатурн, пожирающий своих детей, помнишь, как у Гойи… Точно, он проглотил нас целиком, и теперь мы сидим в его виртуальном брюхе, а он переваривает нас одного за другим.

– В таком случае нам нужно пробить себе дорогу молнией, – заявил я.

А такой молнией мог оказаться Пейс. Я рассказал Таю все, что знал про эту внесистемную программу, с ее помощью, как я предполагал, я собирался вытащить моих братьев и сестер на свободу. Если бы только знать, где сейчас Пейс.

Он обещал смотреть во все глаза.

Мерк ничего подобного предложить мне не мог. Я нашел его в нашей маленькой школе из красного кирпича, он занимался в темноте.

– Уходи, – сказал он, – здесь небезопасно.

– Везде небезопасно, и здесь, и там. Где угодно.

Он нахмурился. Рука застыла на полпути.

– Интересно-интересно.

– Что именно?

– Ну-ка, скажи еще что-нибудь, – попросил он, распрямляя спину, и я увидел его белые пустые глаза.

– Господи, Мерк, ты на самом деле ослеп?

Он показал наверх, где висели наши спрайты.

– У тебя цвета Симоны. И это единственное, что я могу увидеть. Но твой голос звучит…

– Как?

– Несколько не так, по-моему. Кто ты?

Я признался. Я рассказал ему все.

Если все остальные, прослушав мой рассказ, испытывали потрясение и ужас, правда, в разной степени, то Меркуцио только развеселился. Он хихикал, прикрывая рот рукой, фыркнул, когда я ему сказал, что мир, который мы считали реальностью, на самом деле продолжение ГВР. Когда же я сказал ему, что его реальное тело покоится в капсуле в «Шангри-Ла», он захлопал в ладоши и начал хохотать.

– Капсулы! Я так и знал, – говорил он сквозь смех, – мы дурацкие существа из капсул.

К концу моего рассказа он несколько успокоился, до него начал доходить смысл сказанного.

– Значит, только нули и единицы, – подытожил он.

Он рассказал мне, как Маэстро его ослепил, – наказание, вполне сопоставимое с моим гробом, как мне кажется. Правда, все равно я думаю, что мне досталось хуже.