Лабиринты Роуз (СИ)

— Да, родная, — стряхнув тяжелые мысли, откликнулся Эдуард. — Так что же ты решила? Отдашь Око Соргосу?

— Да, скорее всего так. Он тоже королевских кровей, о чем скорее всего принцесса драконов и не догадывается. Мне бы только разобраться в роли Соргоса в моем похищении. И понять, почему Петр не появился на границе, хотя Солнце сумела отправить к тебе посыльного с сообщением. Как хитро она извратила правду! «Лолибон похитила вашу дочь и направляется с армией драконов на север!» Ведь она верила, что я не выживу!

— Солнце — коварная девица. Она все продумала. Как видишь, она избавилась и от Лолибон, и от армии Союза пяти королевств, что стояла под стенами Лабиринтов. А теперь ее драконы летят назад присмиревшими, и Солнце спокойно сможет начать торговлю горячими камнями, вернув благоденствие своей стране.

— Я тоже коварная девица. Пусть зря не облизывается на Око. Не быть ей правительницей драконов, — Роуз театрально сощурила глаза.

— Я тебя уверяю, как только Солнце поймет, что Око уплывает к Соргосу, она сразу проявит к нему великую любовь. И принцесса драконов не остановится, пока не докопается до секрета Лолибон. Бедняге Соргосу рано или поздно пустят кровь.

— Я молю бога, чтобы Петр оказался жив и здоров. У меня сердце заходится от страшных предположений, что могла с ним сотворить Солнце. Вдруг опоит его какой-нибудь гадостью и силой женит на себе?

— Пока Око не вернется в Тонг-Зитт, она навряд ли сделает такую глупость. Мало ли как все обернется?

Эдуард видел волнение дочери, когда она говорила о Петре. Ему нравилось, что Роуз не твердила о своей любви к графу, что частенько случалось, когда она была невестой Руффа. Его дочь повзрослела за эти полгода.

Эдуард притянул к себе Роуз и крепко обнял.

— Все будет хорошо, милая! — он поцеловал ее в лоб. — Ничего не случится с твоим Петром. Он сильный мальчик.

— Нашим Петром, папа. Нашим.

— Я рад, что он вернулся к нам.

Эдуард пока не давал оценки отношениям дочери с приемным сыном. Он хотел сам убедиться, что Петр и его любовь не фантазия девочки, долгое время находящейся в плену у графа Пигеон. Ведь известно, что иногда жертва влюбляется в своего мучителя.

Да, Эдуард понимал, что Петр не мог поступить иначе. Он похитил Роуз, боясь за ее жизнь. Но не ошибается ли дочь, принимая заботу за любовь?

И опять Эдуард невольно вспомнил Шиншиллу.

Его юношеская влюбленность быстро закончилась, но он не нашел в себе силы признаться в этом. Он оставил Мрысю рядом с собой из-за какого-то чувства неловкости, нежелания обижать.

Впервые Эдуард честно признался самому себе — ему было удобно держать под боком любовницу, которая ничего не требовала, подходила ему в постели, понимала его с полуслова. И если бы не тот случай с похищением Шоколадницы, все могло бы сложиться иначе. У него был бы еще один сын. Без права наследования, бастард. Но он признал бы мальчика.

Эдуард закрыл глаза и подставил пылающее лицо ветру. Он не испытывал злости по отношению к Шиншилле. Он ее жалел. Как тогда, когда она вернулась из гарема Одноглазого Бахата. Он видел ее вопрошающий взгляд, на который не ответил, отвернувшись к окну. Эдуард помнил, как Мрыся ночами стучала в его дверь, а он делал вид, что спит.

— Что с тобой, папа? — на него смотрели ясные глаза дочери, в которых плескалось беспокойство. — Ты стонал. У тебя что-то болит?

— Нет, все в порядке. Тебе показалось.

Что он мог ей сказать? Что ему стыдно за свои давние поступки? Что это он довел женщину до желания мстить? Что не нашел ничего лучшего, как завести еще одну любовницу, чтобы Мрыся, наконец, перестала стучаться к нему? Сколько их было после нее? Влюблялся и остывал. Кто может поручиться, что еще одна брошенная им женщина не затаила злобу?

— Нет, у тебя все-таки что-то болит! — настаивала Роуз. — Ты стонешь!

— Да, дочка. Болит. У меня болит душа.

Скорее бы увидеть Свон. Она — его лекарство, его сердце, его жизнь. Она научила его любить.

К концу дня вдали показались темные оборонительные стены королевства Тонг-Зитт. С приходом войск Союза пяти королевств жизнь покинула девятый лабиринт: рабы разбежались, строительство прекратилось, красные драконы отступили.

— Прикажи начать снижение, — Эдуард поднялся и подал кому-то из своих воинов условный сигнал. — Облетим лабиринты стороной.

— Зачем? — удивилась Роуз. — Давай направимся сразу к королевскому замку.

— Нет, милая. Только красные драконы могут пересечь небесные границы Тонг-Зитта. Вспомни рассказ Лолибон о том, как погиб ее белый дракон. Какая-то магия защищает королевство с воздуха, иначе нам не пришлось бы идти напролом, разрушая стены.

Драконы, послушные Роуз, начали снижение и, плавно описав полукруг, приземлились в песках у восточных стен девятого лабиринта, где стояла армия Эдуарда. Развернутые шатры, люди в доспехах, механизмы для разрушения стен, огороженные участки для скота, лошадей и черных драконов, горящие костры, на которых готовилась пища — все говорило о том, что войско не собиралось оставлять Лабиринты.