Лабиринты Роуз (СИ)

Принцесса открыла глаза и различила фигуру мужчины, стоявшего над ней. Его силуэт освещал слабый свет, падающий из открытой двери. Занятая своими мыслями, она не заметила, как похититель вернулся.

Петр, между тем, тронул висящую над изголовьем кровати лампу, и магический кристалл озарил достаточно просторную комнату. Но Роуз не стала ее рассматривать, ее взгляд впился в лицо взрослого мужчины, каким стал ее Петушок.

Она узнавала его и не узнавала одновременно. Трудно судить о росте, лежа на кровати, но он показался ей очень высоким и с невероятным размахом плеч. Петр темной глыбой нависал над ней. И эта глыба грозилась обрушиться и погрести ее под собой. Так, наверное, себя чувствуют путники в горной пещере, когда ее свод вот-вот упадет на них. Роуз даже услышала треск камней, но откуда ему взяться? Игра затуманенного воображения.

Роуз вглядывалась в лицо потерянного друга, стараясь найти знакомые черты. Где юношеская округлость лица, где озорной блеск глаз?

Глубокие складки, пролегшие по щекам, и жесткий контур решительного лица делали его гораздо старше. Сколько сейчас графу? Двадцать один? Игра тени и света или непростые годы жизни на чужбине так сильно изменили его внешность?

Чтобы избавиться от страха и от тревожного чувства неопределенности, Роуз заговорила:

— Где я?

— В Тонг-Зитте. Что, малявка, не можешь вспомнить, что это за страна? — рот Петра скривился в усмешке, а глаза остались холодными.

Роуз слышала о загадочном королевстве, откуда постоянно исходила угроза войны. Отец не раз упоминал Тонг-Зитт с горечью в голосе. Королевские шпионы пытались проникнуть туда и по морю, и по суше, и по воздуху на драконах, но ни людей, ни драконов больше никто не видел. Торговые пути могущественного Форша обрывались у высоких крепостных стен, которые опоясывали недружелюбную страну со всех сторон.

Выжженные территории, остающиеся безлюдными после набегов тонг-зитцев, неуклонно ширились. Роуз видела карту в кабинете деда, на которой красными флажками отмечались погибшие селения, и она невольно сравнивала картину захвата с болезненной опухолью, растущей и съедающей здоровое прежде тело. С запада Тонг-Зитт омывался Огненным морем, а на юг от него пролегали безжизненные пески, поэтому хищник активно увеличивал свои территории на восток и север. Чем напрямую задевал интересы Союза пяти королевств: если после покорения Вольных земель падет торговый город Форш, откроется прямая дорога на Сулейх и остров Пигеон, который принадлежит Эрии.

С южных границ Союза пяти королевств поступали сведения об увеличивающемся потоке беженцев. Люди рассказывали о непобедимых воинах, появляющихся на красной заре и уходящих в багровый закат, и не оставляющих после себя ни единой живой души. Что было правдой в рассказах, бегущих от смерти людей, а что ложью, выяснить королевским дознавателям никак не удавалось. Боевые отряды Союза находили пепелища с обгоревшими трупами и иногда обезумевшую от страха скотину, неизвестно как сумевшую выжить в огненном смерче.

— Страна-лабиринт?

В памяти Роуз всплыло, что Тонг-Зитт надежно защищала растущая вширь стена лабиринта, служащая ему границей. Запутанные ходы не пропускали через себя ни пешего, ни конного. И не выпускали назад.

— Смотри-ка. Я всегда знал, что ты заучка.

— Зачем я здесь? — Роуз пропустила едкое замечание.

— Сам не знаю.

Петр в задумчивости стучал пальцем по губам. Его взгляд скользнул по лицу девушки, спустился вниз, задержался на вырезе рубашки. Роуз покраснела, вспомнив, что ткань тонкая и через нее просвечивают соски.

— Наверное, пожалел, — Петр, словно не замечая смущения принцессы, быстро скрестившей на груди руки, продолжал ее рассматривать. — Скоро к тебе вернется подвижность. Советую в дверь не стучать и не кричать. Я вернусь, как только смогу.

Странный ответ графа, что он ее пожалел, требовал уточнения, но сейчас Роуз волновало другое.

— Кто ты, Петр? — спросила она, не понимая, чего ожидать от того, кто прежде был ей другом, и кого оплакивала столько лет, считая погибшим.

— Я — Бахриман, — его откровенный взгляд достиг низа живота. На лице Петра появилась знакомая с детства полуулыбка, от которой когда-то замирало ее сердце. Почувствовав неладное, Роуз поспешила переместить руку вниз. О, Боже! Как она могла не заметить, что на ней нет белья, сшитого для первой брачной ночи?

Петр с интересом наблюдал, как к его пленнице приходит понимание, кто снял с нее белье.

Когда речь к ней вернулась, Петр уже шел к двери.

— Что ты сделал со мной?

Не оборачиваясь, он произнес:

— Провел дорогой Бахриманов.