Проснулся я, словно от толчка в плечо.
В тишине пустого коридора услышал, как катится по полу выпавший в момент пробуждения из руки недоеденный сухарь.
Тут же вскочил, подхватил рюкзак, и бегом рванул в противоположный конец коридора, на поиск меченной крестом плитки.
Отыскать нужную плитку мне не составило труда. Ее поиски уложились всего примерно в минуту. Наступив, как во сне, ногой на плитку, я, как мог, напряг слух, и с облегчением услышал знакомый едва уловимый щелчок сработавшего механизма – точно такой же, как во сне.
Я тут обернулся, ожидая увидеть расходящиеся плиты заново открывающейся шахты. Но сзади, увы, ничего не происходило. Вырытая мною в известняке пещера даже ни разу не дрогнула.
Прошла секунда, другая… Я уже вовсю накрутил себя, уверенный, что своими дурацкими раскопками безнадежно испортил что-то в механизме управления плитами шахты… И вдруг услышал знакомое урчанье, в коридоре. Не сзади, а впереди.
Развернулся обратно, и увидел открывшийся боковой проем справа примерно в середине коридора, откуда беспрерывным потоком сейчас валила толпа тварей, из бегунов и лотерейщиков.
– Ребятки, как же я рад снова вас видеть! – привлекая внимание, крикнул я гостям. И, призвав резак со шпорой, бросился наперехват урчащей толпе…
Интерлюдия 2
Укрывшись от палящих лучей в тени кустарника, Паук лениво ловил языком стекающие по щекам капли, наслаждаясь минутами долгожданного привала. Выждав несколько секунд, он снова поднял фляжку и полил прохладной родниковой водой распаренную на солнце татуированную макушку.
– Кайф! – выдохнул здоровяк, жмурясь от удовольствия.
И тут же обиженно хрюкнул, получив чувствительный тычок каблуком тяжелого берца в спину от затаившегося в кустах напарника.
Паук скривился от обидного удара, как от острого приступа аппендицита, но благоразумие пересилило гнев. Он молча проглотил грубость. И гася внутреннюю ярость, в очередной раз полил голову водой из фляжки.
– Я же просил – ни звука! – через минуту раздался над ухом разомлевшего Паука яростный шепот вернувшегося из дозора Скальпеля.
– Да кто меня здесь услышит-то?! – в тон напарнику шепотом возмутился Паук.
– От этого говнюка всего можно ожидать, – проворчал Скальпель, выходя из скрыта и материализуясь рядом с товарищем. – Боты его недооценили, и ты сам видел, что стало с их отрядом.
– Да уж!.. – фыркнул Паук. – Ну че там? Как?
– Да, как обычно, в оазисе бывает: расслабились, отдыхают… Балласт в озере плещется. А Рихтовщик с девкой на берегу загорают.
– Вот суки, – завистливо поморщился Паук.
– Ладно, нехрен рассиживаться. Если хочешь, как они, то потопали дальше.
– Твою ж мать! – не смотря на злобное проклятье, Паук послушно поднялся, и пригибаясь, чтоб не высовываться из листвы невысокого кустарника, засеменил следом за напарником обратно в ненавистную черноту.
Нагнав Скальпеля метров через сто, когда они отдалились от оставшейся в оазисе компании на безопасное расстояние, и можно стало, без опасения быть замеченными, идти в полный рост и, не таясь, разговаривать, Паук продолжил разговор, прерванный резким уходом товарища.
– Я так и не понял, нахрена нам нужно пилить еще фигову тучу часов по черноте до дальнего оазиса, когда мы только что могли напасть на ублюдков из-за кустов и загасить всех четверых без лишнего геморроя?