Лабиринты ума

Материя более не рассматривается как темница, в которую заточен омраченный (согрешивший или заблуждающийся) Дух. Противостояние Материи и Духа закончено. А правильнее сказать, его не было никогда. Это противостояние и противопоставление – лишь плод искаженного эгоцентрического двойственного восприятия. Однако по ту сторону этого извращенного видения – сверкающая недвойственная реальность, скорее характеризуемая такими понятиями, как «союз», «единение», «интеграция» и даже «сексуальное соитие». Энергия и Сознание – два неделимых начала жизни – видятся как аспекты высшей целостности, реальности Абсолютного, как Сияющая Пустота-Полнота.

В свете такого понимания «физический» мозг не имеет смысла противопоставлять «психическим процессам». Нет нужды и в выяснении того, что было первым – «курица или яйцо». Иерархия в этих отношениях неуместна. Поскольку в великом космическом танце влияние материально-энегретического и информационно-сознательного взаимозависимо и обратимо. Дух деятелен (энергиен), а энергии обнаруживают незримого деятеля, дух. Дух – сознательная энергия, а Энергия духовна.

Сознание – постижение, переживание, узнавание духом своей активности. Оттого вечность (постоянство) и изменчивость (текучесть) представляют собою неразрывное единство. Форма есть пустота, а пустота есть форма.

Все сущее в мире достойно восхищения. Вопрос лишь в чистоте восприятия. Обретая божественный взгляд на мир, живое существо трансформируется из ничтожного эгонаправленного микроба во вселенского будду, а мир расцветает всеми красками и радугами Чистых Земель, исполненных великолепным Безмолвным Звучанием.

Это касается не только отношений сознания и материи, но также отношений сознательного и бессознательного.

Бессознательное – не мусор, мешающий функционировать сознанию и его средоточию – рациональному эго. Бессознательное – иррациональный аспект бытия, нередко пугающий «аналитический ум» и побуждающий последний «отключать», «стирать», «уничтожать», «вытеснять» иррационально-бессознательное.

В итоге бессознательное обращается к эго своей «гневной» стороной, являясь ему в виде Тени – кровожадных демонов и прочих ужасающих архетипических образов – хтонических, подземных богов.

Но лишь когда мы оказываемся готовыми принять нашу иррациональную составляющую, ужасное оказывается милостивым, «гневное» уступает место «мирному».

Бессознательное, или вернее – неосознанное, следует различать с подсознательным, с тем опытом, который оказался болезненным для эгоцентрированного сознания и был вытеснен за его пределы. Подсознательное – тот безумный, преданный остракизму диссидент, который мешает рассудочному уму наслаждаться «самостоятельной» жизнью, всячески досаждая ему с той стороны сознания.

Впервые о целостности, известной тантрической философии с незапамятных времен, в западном мире заговорил Карл Густав Юнг. Он назвал ее Самостью. Самость объемлет собой как сознание, так бессознательное. Именно Самость побуждает человека к встрече бессознательного. И в этом героическом пути, в Великом Ритуале процесса индивидуации[200], синтеза, единения происходит становление Целостного Индивида. Именно тогда бессознательное оказывается источником несметных богатств, великолепных драгоценностей и поразительных сверхспособностей.

В последнее время бессознательное претерпело радикальную переоценку и реабилитацию. Об этом, например, красноречиво говорят работы австрийского психоаналитика Арнольда Минделла, в которых бессознательное выступает скорее как некое творческое начало, «мир сновидений». Бессознательное служит основанием для «мира форм и имен», т. е. для последующего принятия, оформления, рационализации и осмысления. Непринятие, отторжение послания бессознательного оказывается губительным для человека. И если вначале оно предупреждает его символами и телесными симптомами, то в дальнейшем, в случае упорного сопротивления эго, бессознательное является в виде болезней, а то и смерти (увы, слабость метода Минделла заключается в том, что не всегда ясно, с чем мы имеем дело – с мудрым-божественным непознаваемым или же с патогенным подсознательным).

Как бы это ни выглядело нелепо для рационального сознания, оно обязано считаться с голосом бессознательного. «Проявление бессознательного есть откровение НЕПОЗНАВАЕМОГО в человеке», – писал Юнг.

Очевидно, что уходит время, когда божественное безапелляционно отождествлялось лишь с рафинированно светлым и рациональным, а бессознательное – с темным и дьявольским, подлежащим стерилизации и уничтожению в концентрационных лагерях рационального ума.

Более нет вражды между «Светом» и «Тьмой».[201]