Лабиринты времени

…По лесу разносится запах жареной дичи, идущий с тёмной, скрытой от глаз густыми еловыми ветками, поляне, на которой полыхающий костёр на вертеле жарит тушку прыгающего ещё несколько часов назад зайца.

Сидящий у огня Кантимир ворошит толстым суком горящие угли, вдыхая аромат готовящейся еды. Он изредка бросает косые взгляды в сторону дуба на уснувшую от изнеможения, связанную по рукам и ногам Йорку с обмотанной вокруг её рта тряпицей.

«Тонкая она какая-то. Слабая и бледная»,– думает он.– «То ли дело Кайра…»

Слабый шорох, раздавшийся среди кустов, заставляет иирка отвлечься и, положив руку на рукоятку ножа, повернуть голову в сторону шума. Но, увидев выходящего к нему Ратибора, он поднимается навстречу другу:

–Как ты?

–В порядке.

–Не заподозрили?

–Нет, – качает головой охотник и направляется к девушке:

–Зачем так связал?– спрашивает он друга.

–Прыткая больно, да царапучая, – отвечает тот, поворачивая вертел, – ты есть будешь?

Ратибор отрицательно качает головой и приседает напротив девушки.

–Вон, всего обцарапала, пока тащил, – продолжал жаловаться Кантимир, повернув другу спину с глубокими, местами со следами запёкшейся крови, длинными царапинами.

Не обращая на это никакого внимания, Ратибор осторожно дотрагивается до руки девушки и она, вздрогнув, открывает глаза.

–Не бойся, милая, – ласково начинает мужчина, – никто тебя не обидит, – и осторожно опускает с её губ тряпицу.

Вместо ответа Йорка сильнее упирается в дерево, словно хочет укрыться в нём:

–Зачем ты так? Мы же приняли как своего, рану лечили, на ноги подняли.

Ратибор садится ближе к ней на колени и тянет руку к золотистым кудрям, осторожно убирая локон со лба девушки:

– Люба ты мне. Люба. Да отец твой в отказ пошёл.

Йорка отдёргивает голову:

–Так, значит, и решился на…

–Не гневись, милая, – перебивает её охотник, приближая своё лицо.

Горящие страстью глаза жадно впиваются взглядом в каждый миллиметр лица девушки. Горячее дыхание обдаёт теплом её охладевшую от ночи кожу.

–Ничего не могу с собой поделать. Околдовала ты меня, Йорочка, как никто другой, околдовала – нежно шепчет мужчина пересохшими от желания губами в самое ухо избранницы, – жить не могу без тебя. Дышать не могу без тебя. Все думы о тебе лишь одной.

Горячие губы осторожным поцелуем дотрагиваются до уха, спускаются к шее, плечу, упругой груди.

Крепкие руки ласкают натянутое струной напряжённое тело, ослабляя стягивающие верёвки.

–Полюби меня, милая,– страстно шепчут истомившиеся от долгого ожидания губы, – и всё, что только пожелаешь, станет твоим.

Ратиборг находит её уста, крепко целует их, но девушка в ответ так кусает его губу, что на ней выступает багровая капля и мужчина, не ожидая такого сопротивления, отстраняется от неё и, слизнув языком выступившую капельку крови, улыбаясь, словно ничего и не произошло, гладит Йорку по волосам и встаёт:

–Ничего. Время терпит. Долго ждал, подожду ещё.

…Луна освещает уставшую от дневного побоища степь. В её свете тёмными тенями кружатся в небе крылатые вороны- падальщики, созывая братьев на свежее пиршество.

Прибывший уже к окончанию битвы Юкумай вместе со своими людьми проворно добивает оставшихся в живых тургар, всем своим видом показывая и свою якобы причастность к великой победе каюма.

Теймур, проходя вместе с Курдулаем мимо своих людей, сбрасывающих в ров обезглавленные тела, обводит взглядом сотни копий с нанизанными на них головами ещё утром радующихся жизни людей, а теперь украшающих одинокие холмы у самой границы с мёртвой пустошью.

–Это ты хорошо придумал, каюм, – восторгается находчивостью Теймура воин, – с кольями. Как ты мог придумать такое?

–Подсмотрел, как ты нанизываешь куски мяса у меня за обедом.

–Так просто?– удивился Курдулай.

–Учитель говорил: решение любой задачи может лежать на самой поверхности, стоит лишь увидеть его, – просто ответил Теймур.

–Что?– не понял его товарищ и сразу понял, почему Учитель выбрал именно его, Теймура. Только тот мог в обыденном увидеть нечто, только он мог вот так просто, за обычным ужином разглядеть стратегию, приведшую его к победе.

За многие лета, проведённые вместе, Курдулай, как он думал, всё знал о своём друге. Он восхищался его силой, выносливостью, упорством, хладнокровием и во всём хотел походить на него. И Теймур знал это и понимал, что он, не смотря ни на что, был его единственным другом, настоящим и преданным. И только ему было позволено тогда, да и теперь, после захвата власти, называть его во время встреч с глазу на глаз по имени и заходить в его юрту в любое время.

–Хатым?– коротко спросил каюм. – Я видел, как он упал со своего коня, но ни раненым ни мёртвым его не нашли.

–Наверное, удалось удрать в свои горы,– равнодушно пожал плечами Курдулай и продолжил:

–Мы потеряли немногих в этой битве.

–Позаботься об их близких. Они ни в чём не должны нуждаться.

–Твои люди будут помнить это, – слегка наклонил голову воин, – и уважать за то, что ты ценишь их. Но нам надо поторопиться. Наступила ночь и кто знает, что твориться в такое время на этой мёртвой земле?