Лаборатория. Железная власть

Вспомнив старинную народную песню, воспевавшую виселицу, что получила второе дыхание в аккордах великой группы, инженер усмехнулся. Говорят, многие известные открытия и достижения в науке и искусстве совершались их авторами в моменты глубочайшего духовного и физического упадка. Так, может, настал и его «звездный» час?

Нет, денег я добыть не смог, мой друг, меня прости.

Ведь знаешь ты, как мы бедны, самим бы концы свести.

Верилось с трудом.

— Восемьдесят рублей сорок восемь копеек сумма покупки вашей составила, — безэмоциональной записью отрапортовала засиженная мухами электронная касса.

— Подавись.

Эпоха прогресса, а цены на выпивку хуже некуда. Игорь не глядя сгреб выброшенную автоматом сдачу, откупорил бутылку «трехтопорового» портвейна в бумажном пакете и сделал долгий жадный глоток. Тут же подавился разящей спиртом бурдой, с непривычки закашлялся, прижимая кулак ко рту. Ультразвуковая возгонка дубовых опилок — ему вспомнился термин, вычитанный когда-то в одной из брошюр о тонкостях самопального винокурения. Или это было про коньяк? Какая разница, вкуса эта информация все равно не прибавит. Игорь отдышался, интуитивно пряча «мерзавчик» под курткой, пока мимо с акульей неторопливостью дефилировал полицейский «форд» с выключенными мигалками, и, выждав пару минут, осторожно отпил еще. Алкоголь обжигающим теплом растекся по телу и немного успокоил расшатанные нервы. Ж ить можно.

Кто-нибудь покажет мне выход?

Кто-нибудь вправит мне мозг?

Я оторвусь сегодня вечером,

Это только моя вина… [8]

Оглядев пустынную улицу, Игорь задержался на застывшем у входа в сквер механическом струнном квартете, установленном на присыпанном комками жвачки подиуме. Он подошел к роботам и посмотрел на овальные безликие головы в засиженных голубями цилиндрах.

— Мокнете?

Порывшись в кармане, он опустил монетку в приемник, и она, звонко прокатившись, шмякнулась где-то внутри. Игорь некоторое время ждал, но музыканты-манекены оставались недвижны. Ударить, чтобы получить десятирублевку обратно, не поднялась рука.

— На здоровье.

Хмыкнув, Игорь снова приложился к бутылке и бесцельно побрел по улице. За его спиной рука одного из робо-музыкантов со крипом несмазанных шарниров пришла в движение, взмахивая дирижёрской палочкой. Следом ожил весь оркестрик, затянув незамысловатую мелодию. Обернувшийся Игорь остановился и некоторое время слушал, прислонившись к ограде сквера. Бутылка понемногу пустела.

Дождь унялся, и летний вечер разливал по небу акварельно-алые и лаймово-зеленые краски. Терпко пахнуло умытым городом. Продолжать насиловать организм портвейном не хотелось, и Игорь решил ограничиться бутылкой «Балтики», которую теперь зачем-то нес в полиэтиленовом пакете, вместо того чтобы попросту сунуть ее в карман. Но прежде чем продолжить, надо было закусить. Потоптавшись возле дымящегося лотка, он съел небрежно наструганную шаверму в промасленной бумаге, от которой разило хозяйственным мылом. Съел с удовольствием, наплевав на сомнительное происхождение мясного ингредиента, в котором с очевидным умыслом скрыть истинный вкус явно перехватили со специями. Все равно понравилось. Подкрепившись, инженер двинулся дальше. Ему необходимо было двигаться — бесцельно, безостановочно, как механизму. Делать хоть что-то, не позволяя отчаянным мыслям вновь и вновь пробираться в голову, вселяя апатию, полностью подчиняя сознание.

Ноги сами принесли на Невский, который, как всегда, встретил оживлением. Так даже лучше. Игорь огляделся и побрел по нестареющему гранитному сердцу города, скользя отрешенным взглядом по беззаботным лицам текущих навстречу прохожих. Резко расхотелось пить. Виной тому была сытость, а может… Может, ему уже не хотелось и этого. На Казанском мосту некоторое время он постоял, наблюдая за меланхолично плещущейся о могучие стены канала водой. Вот уж кому действительно все равно. Он вспомнил прогулку на гондоле, управляемой мимом-капитаном. Казалось, это было много-много лет назад. Затем поискал глазами изящную лодку и нашел ее, спокойно покачивающуюся на привязи у ступенчатого спуска. Самого мима нигде не было видно. Пытаясь разглядеть среди торгующих картинами художников и вооруженных мегафонами экскурсоводов долговязую фигурку в черном трико, Игорь немного послонялся в окрестностях моста. Наконец в одном из переулков он неожиданно заметил потасовку. Двое кавказцев с громкой бранью пытались выдернуть из рук отчаянно сопротивляющегося долговязого человека небольшой красный ящик. Игорь сразу же узнал мима. Пристроив пакет с бутылкой на мостовой у кованых ворот, ведущих в переулок, он быстро пошел к дерущимся.

— Тэбя Рубэн для чэго в цэнтр паставил, э? — напирали кавказцы на храбро отбивавшегося мима. Один из них тыкал ему в лицо поросший курчавым волосом кулак, в котором были зажаты несколько мятых купюр. — Чтобэ ты капэйки эму прыносыл? Папэрти аколачывал? Болшэ надо работать! Чэго молчишь? Язык проглотыл? Раз нармално нэ заработал, гони шарманку!..