Лабух

День пролетел незаметно. Первый концерт отыграли на площадке перед рабочим клубом. Народа на бесплатное зрелище собралось не так уж много, в основном представительницы прекрасной половины человечества. Петь мне пришлось одному. Маша заявила, что она не в голосе и ей надо беречь себя для «настоящего выступления», после чего с величественным видом ушуршала по каким-то своим неотложным девичьим делам. Но зрительницы совсем не выглядели разочарованными. Наоборот, песни о любви в исполнении молодого, талантливого и не побоюсь этого слова — красивого солиста вызвали самый настоящий ажиотаж. Не как у «Ласкового мая» в пору моей юности, но вполне эмоционально. Слава богу, мода швырять на сцену нижнее бельё ещё не появилась, иначе…

— Это всё? — немного разочарованно поинтересовались самые бойкие, когда мы отработали программу.

— Ну что вы, милые барышни, — как можно обаятельнее улыбнулся им в ответ. — Мы здесь до среды. — Приходите завтра, приводите подруг и молодых людей. Можно будет даже устроить танцы.

После этого, подхватили инструменты и бегом в ресторан. Там нас уже ждала злая как черт Куницына.

— Что так долго?

— Не нервничай. Время ещё есть. А где Жорж?

— В том-то и дело, что не знаю! Ушел, ничего не сказав.

— А Котов?

— Он тоже, правда, несколько позднее. И Могилевский вместе с ним. Кто теперь сядет за рояль?

— Не переживай, он успеет. В крайнем случае, я могу подменить.

— Не представляю, зачем ты взял этого человека? Играть толком не умеет, обязанностями манкирует, и вообще, весь какой-то неприятный…

— Успокойся, тебе ещё выступать.

— Коля, я боюсь, — неожиданно призналась мне девушка.

— Вот тебе раз! И чего же?

— Что с Болховским что-нибудь случится, что мир вокруг нас рухнет, что… вообще всего!

— Всё будет хорошо.

— Ты думаешь?

— Уверен.

Честно говоря, я ей не врал. Судя по тому, что я знал об операции «Трест» она только началась. Значит эмиссару белогвардейцев, а никем другим её Жорж быть не мог, позволят уехать. И, разумеется, не станут препятствовать в вывозе «невесты». Наличие драгоценностей, если таковые всё же имеются, тоже не помешает. Рубль за сто, если Артузов узнает о замыслах Целинской, ей не поздоровится. В конце концов, что стоят несколько бриллиантов, когда на кону такой куш? Не корона же Российской империи там, в самом деле!

— Мадемуазель Куницына, пианист так и не пришёл, а скоро начало, — отвлек меня от размышлений владелец ресторана, заглянувший в гримерку. Увидев, что певица не одна, он, разумеется, истолковал это по-своему, и расплылся в гаденькой улыбочке. — Не хотел вам мешать!

— Мы уже выходим, — сухо отозвался я и повернулся к Маше. — Соберись. Что бы ни случилось, нас ждёт сцена, и мы не можем подвести публику.

— Тоже мне, публика, — горько усмехнулась Куницына. — Нувориши с жирными пальцами и сальными взглядами. Пьют, жрут и пялятся, как будто уже купили… Ненавижу!

Впрочем, девушка недолго отдавалась охватившей её мизантропии. Через минуту её лицо стало спокойным, спина с достоинством выпрямилась, а в движениях появилась какая-то величавость.

— Королева! — почти благоговейно прошептал кто-то в зале.

— Уважаемые дамы и господа, почтеннейшая публика и, разумеется, граждане и товарищи! — начал я. — Сегодня для вас будет петь несравненная Мария Куницына!

— И её блистательный партнер, — подхватила Маша, — Николай Северный!

Договорив, мы раскланялись, после чего мне пришлось занять место за роялем, а она встала рядом, слегка облокотившись на инструмент. Со стороны это выглядело необычайно эффектно, и публика наградила нас пока ещё скупыми, но довольно громкими аплодисментами. Потом прозвучали первые аккорды и…

Когда простым и нежным взором
Ласкаешь ты меня, мой друг,
Необычайным, цветным узором
Земля и небо вспыхивают вдруг.

Веселья час и боль разлуки,
Готов делить с тобой всегда,
Давай пожмём друг другу руки,
И в дальний путь на долгие года.[39]

Песня эта пользуется неизменным успехом. Иногда её пою я, случается, исполняем дуэтом, но чаще всё-таки Маша. Её голос идеально ложится на музыку, и когда она поёт, каждому хочется, чтобы слова про «нежность и дружбу» относились именно к нему.

Отработав первый номер, Куницына окончательно пришла в себя и дальше концерт шёл как по накатанной. Песня, другая, короткий перерыв, потом чаще всего что-нибудь на бис. Публика тоже раскрепостилась…

— Барышня, извольте ещё «бублички»! — развязано потребовал полный субъект, качаясь при этом от плескавшегося внутри самогона.

В руках у местного туза несколько банкнот по десять червонцев, которые он попытался положить на рояль, но в последний момент споткнулся, и едва не расшиб физиономию об угол инструмента.

— Сей секунд, — помог я ему, одновременно избавляя от слишком тяжелых денежных знаков. — Будьте любезны, вернитесь в зал, сейчас всё сделаем в лучшем виде!