Лабутены для Золушки

Сердце учащенно колотилось, купаться уже не хотелось. Хотя загара надо добавить. «И еще белье купить, – билась в голове беспокойная мысль. – Голой ведь на бал не выйдешь… И белье небось непростое, его еще найти нужно… Ну, да Андрей поможет…»

Они все же выкупались, пару часов позагорали, и только после этого покинули пляж.

* * *

И вот, день Х наступил. В назначенный час Кира, в платье от Готье и в колье за миллион евро, об руку с Андреем в смокинге от Хьюго Босса, торжественно спустились по мраморной лестнице в холл отеля. На лацкане Андрея и на бретельке Киры, согласно дресс-коду Бала цветов, красовались небольшие аккуратные бутоньерки: красная гвоздика у кавалера и черная роза у дамы. За ними, зорко поглядывая по сторонам, с деловитостью танка двигался могучий телохранитель Жан-Поль.

Двое папарацци, примостившиеся в креслах у входа, видимо, уговорили администратора впустить их в холл при условии скромного и незаметного поведения – при их появлении вмиг забыли свои обещания: бросились наперерез, щелкая камерами, слепя вспышками и выставив вперед диктофоны – так киллеры наводят на своих жертв пистолеты… Но атака не удалась: Жан-Поль оказался на их пути, киллеры пера и объектива налетели на его железную фигуру, один упал, второй, уронив диктофон, невидимой силой был отброшен в сторону.

– Осторожней, мсье, – увещевающе проговорил Жан-Поль. – Вы можете причинить вред себе и другим…

Кира даже не поняла, что произошло: она прижалась к спутнику и отвернулась, а когда пришла в себя, то один журналист уже поднимался с холодного мрамора, а второй недоуменно вертел в руках разбившийся диктофон.

– Ну, когда это кончится? – воскликнула она. – Когда они все от меня отстанут?!

– Никогда, – философски сказал Андрей. – Ты теперь публичная персона, вызывающая стойкий интерес прессы. И ничего страшного в этом нет, только не напрягайся, не зажимайся. Представь, что тебя фоткает подружка в караоке-баре…

– Я попробую, – ответила Кира. – Хотя меня ни разу не фоткала подружка. Ни в караоке, ни где-либо еще.

– М-да… сочувствую… Зато сейчас ты все наверстаешь!

Он был прав. В душе пели ангелы, на бисере и стразах лабутенов играли блики света от ярких люстр, на груди переливалось разноцветными огнями бриллиантовое колье, платье на теле практически не ощущалось, казалось, что она совершенно обнажена, как Маргарита на бале у Воланда. Радость от совершенно новых ощущений распирала тело и, словно горячий воздух в воздушном шаре, отрывала ее от земли, как в детских снах: казалось, оттолкнись ногами посильнее – и взлетишь высоко-высоко! И Кира действительно была готова лететь в Мон Дельмор даже на метле…

Но в этом не было необходимости: у подножия мраморной лестницы со львами на перилах их ожидал массивный черный «Роллс-Ройс» мадам Войтовой. Правда, лестница тоже была заполнена журналистами, но Жан-Поль, который, несмотря на свои габариты, умудрялся перемещаться вокруг охраняемых лиц с легкостью бабочки, без всяких усилий освободил проход, открыл Кире дверцу лимузина, помог придержать пышный подол платья, в котором она, с непривычки запуталась. Андрей, вздохнув неизвестно чему, нырнул в другую дверцу и уселся рядом. Жан-Поль занял место рядом с водителем, и «Роллс-Ройс», как комфортабельный лайнер, медленно отошел от причала и двинулся вперед по усыпанным красным песком дорожкам парка «Маджестика». Вскоре он вырулил на асфальтированную улицу и увеличил скорость.

Андрей нажал кнопку, подняв матовое стекло, которое отгородило их от водителя с телохранителем и наглухо отсекло все звуки. Они остались наедине. Андрей по-хозяйски открыл бар, достал бутылку шампанского «Дом Периньон», два узких бокала.

– Выпьем?

Кира покачала головой.

– Не хочется. Я так волнуюсь…

– Тогда тем более надо выпить! Для настроения!

Негромко хлопнула пробка, Андрей ловко наполнил бокалы, один протянул Кире.

– Держи! За новые впечатления! И за исполнение желаний! Пей до дна!

Они чокнулись и выпили. До дна. Кира сразу успокоилась и не стала возражать против второй рюмки. Они оживленно болтали, пили шампанское, закусывали засахаренными орешками и не успели заметить, как допили бутылку.

Начинало смеркаться. На Английской набережной зажглись фонари. «Роллс-Ройс» выехал из Ниццы и, приглушенно гудя мощным двигателем, понесся по ее живописным окрестностям. Слева расстилалось море с забитыми яхтами маринами – будто чайки со всей округи набились в живописные бухточки на ночлег, чтобы отдохнули натруженные крылья… Справа тянулись разной крутизны предгорья. Лимузин несся мимо похожих друг на друга зеленых изгородей и решетчатых заборов, мимо затейливых домишек с высокими дымоходами, мимо вилл, похожих на дворцы, и дворцов, напоминающих виллы… Раскидистые каштаны и стройные кипарисы, склоны, расчерченные ровными рядами виноградников, – все это придавало аккуратность, уют и спокойствие этим замечательным местам. Сумерки сгущались, у ворот вилл зажигались прожектора, отчего окружающая местность становилась еще темнее.

Андрей обнял Киру за плечи, другую руку положил ей на колени.