Лабутены для Золушки

Куски рыбы нескольких сортов, мидии, морские гребешки, тигровые креветки, скампии, маленькие осьминоги и кальмары, вымытые и, видимо, подсушенные салфетками, чтобы под ними не натекали лужи, выглядели именно так, как на фотографиях в глянцевых гастрономических журналах, с рецептами деликатесных блюд. Кира зачарованно смотрела на колючую морду какого-то морского монстра с выпученными глазами и красно-серой чешуей, а та, в свою очередь смотрела на нее, пока генерал-повар не отправил все это великолепие в начищенную до теплого мягкого блеска медную кастрюлю и не включил газовую горелку.

Потом, как опытный дирижер, он добавлял в кипящую кулинарную симфонию необходимые нотки приправы: шафран, лавровый лист, чеснок, перец, лук, соль… А Жак переключился на соответствующую моменту тему и рассказывал, что буйабес когда-то придумали бедные марсельские рыбаки, вечерами варившие непроданные остатки утреннего улова, а потому его еще называют марсельским супом, который может включать до сорока видов рыбы и морепродуктов…

Все происходящее действовало на Киру успокаивающе, неутомимый Жак старательно развлекал ее на прекрасном русском языке с приятным акцентом, в открытом окне переливалось и поблескивало море, снизу доносились смешки и голоса подвыпивших немцев. Все было прекрасно, страхи и переживания развеялись и растворились в морском воздухе, вслед за недавними негативными образами… Свою роль сыграло и выпитое шампанское, которое автопилотом выправляло зигзаги Кириной мысли, возвращая ее на оптимистический курс. Она вдруг вспомнила о глупых картах, которые ей предлагалось каким-то неведомым образом разыскать в далеком, почти нереальном уже Тиходонске – и это предложение показалась ей совершенно нелепой. «Да отстаньте вы от меня с этими картами! – мысленно возмутилась она. – Не видите, у человека отпуск!»

Когда блюдо было готово, повар поклонился и ушел, как отыгравший свою партию скрипач, а на сцену вернулся официант, который принес длинные фартуки с надписью «буйабес», чтобы гости не боялись запачкать одежду, подсушенные гренки, чесночный майонез и принялся блестящим медным половником разливать по тарелкам густой, пряно пахнущий суп.

Буйабес Кира, конечно же, ела впервые в жизни. Произведение высокой рыбной кухни оказалось очень наваристым и сытным, нейтрализующим воздействие алкоголя. За одной бутылкой белого вина последовала вторая.

– Вижу, твои «формальности с визой» очень тебя нервируют? – спросил Жак, явно для проформы, чтобы произвести впечатление заботливого мужчины.

Но разомлевшая от еды и вина Кира, в лучших русских традициях давать развернутые ответы на вопрос «как дела?», неожиданно для самой себя, сделала глубокий вдох и принялась рассказывать все, как есть, – всю свою историю с удивительными переменами и невероятными совпадениями, которые, конечно же, не могут иметь никакого продолжения, но в которых ей хочется когда-нибудь разобраться.

Жак слушал, открыв рот. Он пил вино, не забывая подливать Кире, и изумленно качал головой.

– Надо же! Прямо, как в кино! Неужели такое может быть?

– Может, – сказала Кира, отодвигая тарелку, которую уже опустошила дважды. И вдруг, неожиданно для себя, выплеснула на собеседника свою новую способность – анализировать, сопоставлять и критически оценивать вроде бы очевидные факты.

– Может же человек, только-только приехав первый раз в Ниццу, хорошо знать город, его полицейские участки, яхтенные стоянки, лучшие рестораны? Может он предугадывать будущее и заранее резервировать яхты и заказывать столы? Наверное, он может и носить дурацкую, но тяжелую сумочку? Например, с пистолетом? Как ты считаешь, Жак?

– Конечно, может! – бодро кивнул он. – Я, например, всегда изучаю справочник по городу, в который собираюсь. А мобильные телефоны и интернет позволяют все заказывать заранее, причем за несколько минут… Что ты еще спрашивала? А, пистолет… Во французской республике частным лицам разрешено владение оружием. Но я не очень люблю пистолеты.

Жак зевнул.

– Хочешь еще чего-нибудь? Или поедем обратно?

Потом – это Кира помнила твердо, было такси до Ниццы, был кофе с коньяком в баре отеля. Последующее память сохранила фрагментарно, причем, скорее всего, основное место занимали не реальные события, а сон: страстные поцелуи с Жаком, кувыркание в постели, его нежные прикосновения к чувствительным местам ступней и всевозможные изысканные ласки от которых Кира проваливалась в бездонную пропасть полуобморочных наслаждений. Совершенно очевидно, что такое не могло происходить в первый день знакомства с незнакомым мужчиной!

Такое, безупречное с логической точки зрения, объяснение придумалось само собой, как только Кира проснулась ранним утром. Оно было безупречным во всем, кроме одного: это замечательное объяснение опровергалось самим фактом нахождения того самого знакомого-незнакомого мужчины в постели рядом с совершенно голой Кирой!

«Какой ужас! – подумала она. – Я опустилась до аморализма Наташки!»