Лабутены для Золушки

Уже через пару дней туземцы повторили попытку. Подкрались ночью, подошли довольно близко. Спасительным в этот раз оказался чуткий сон одного из носильщиков – худосочного паренька по имени Одхиамбо. Даже сквозь сон он умудрился различить в еженощном оре тропической живности осторожную поступь босых ног. Приполз в палатку, растолкал француза и русского за несколько секунда до того, как любители белой человечинки выскочили из зарослей с копьями наперевес. Антуан всегда ночевал с «кольтом» под головой и напарника приучил спать в обнимку с карабином, стволом направленным ко входу. Отстреливались, стоя у палатки в полный рост, – как в лихих голливудских фильмах. Преимущество огнестрельного оружия над метательным, в очередной раз сыграло свою роль: ураганный огонь уложил двух воинов, а чужие копья и стрелы не нашли целей среди веток ночного леса…

После этого Антуан приказал ввести ночные дежурства. Африканцы вроде как поддержали идею, но только на словах: когда юка-юка в третий раз решили попытать ночного охотничьего счастья, караульный Иму мирно спал. Его бесшумно закололи, но всех спас Чакайд – точно так же услышал врага и разбудил лагерь, вспыхнула стрельба, нападающие отошли, захватив с собой тело незадачливого часового. Разжившись, правда не белой, но хоть черной плотью одного из нарушителей Закона джунглей, нагло и беззаконно топчущих их угодья, юка-юка оставили экспедицию в покое. Но приходилось постоянно оставаться начеку.

* * *

Кванза оказалась неширокой мутной рекой, которая причудливо петляла по джунглям, подмывая почву и обнажая корни деревьев. Неровный обрывистый берег имел буро-красный оттенок. Наверное, такой цвет имела и земля джунглей, только под деревьями она была покрыта травой и плотным ковром прелых листьев. Здесь же вода вымывала лесную подстилку и приобретала такой же грязно-красный оттенок.

На второй день к ним пришли посланцы племени Самаки-Рофу – поклоняющиеся духам реки. Три высоких, раскрашенных красной глиной туземца, в знак мира и дружбы принесли связку свежей рыбы, которую Рафаил распорядился завернуть в листья и испечь, закопав в угли. Это угощение стало деликатесом, неожиданно внеся разнообразие в изрядно надоевший рацион. В ответ подарили мачете, которому «духи реки» тоже были очень довольны. Но такая обоюдно приятная дружба продолжалась недолго – всего несколько дней.

Самуил, с карабином на коленях, составлял кроки местности и наблюдал за тем, как Рафаил, стоя по колено в воде, кишащей разнообразной опасной живностью, проводит с Чакайда и Нкозано воспитательную беседу. Антуан давал такие уроки, наверное, в сотый раз. Сам брал в руки лоток, зачерпывал, показывал как надо. Африканцы кивали, принимались повторять правильные движения, но хватало их ненадолго. Куда лучше получалось совершать переходы, продираясь сквозь живую зеленую стену.

– Не так, ослы! Не так! – орал француз, раздавая зуботычины.

«Им сложно осваивать незнакомую деятельность, – примирительно думал Самуил. – Организм, приученный экономить энергию в агрессивной среде, приспособлен под определенный набор навыков и действий, а другие попросту отторгает как не имеющие отношения к выживанию, а стало быть, попусту растрачивающее ценную энергию». Правда, если бы про его мысли узнали Афолаби, Бонгани или даже Антуан, то только бы посмеялись над ним. Их прагматичный подход сводился к одному – рабочую силу надо заставлять работать! Поэтому он не вмешивался.

Справедливости ради, промывка и просыпка грунта – тест на терпеливость для любого, хоть черного, хоть белого. Изо дня в день, уже почти месяц, они переходят с места на место, зачерпывают речной ил, размокшую под ливнем грязь и, болтая в воде исцарапанной пластиковой кюветой, дают уплыть всему, что может уплыть, чтобы оставить на дне только тяжелое и твердое. Или ковыряются в сухой рыжей почве: зачерпнут и развеют по ветру, зачерпнут и развеют. Как ни объясняй, что именно так выглядят поиски месторождений алмазов – камней, которые в мире белых олицетворяют богатство и роскошь, по лицам африканцев видно – объяснение работает слабо. Держит их договоренность с Бонгани – тот обещал каждому по завершении экспедиции красавицу жену и десяток коров. А тому, кто сбежит раньше срока, – быструю смерть. Это международная альтернатива – кнут и пряник. Если кнут страшен, а пряник сладок, то в паре они прекрасно работают!

– Двигай быстро, но осторожно, – на повышенных тонах объясняет Антуан, согнувшись параллельно речной поверхности и орудуя кюветой. Теперь он перешел к Коджо и Отино. – Не нужно сильно трясти, вы вымываете породу, а без нее ваша обезьянья возня никому не нужна!

Коджо кивает, Антуан отдает ему лоток, и резко разгибается.

– Давай, давай, вот так! – приговаривает он, глядя, как Отино старается повторять его движения. – Старайтесь, скоро вы получите своих коров!

Антуан, выбрался из реки. С его волосатых ног стекает мутная красноватая вода.

– Бараны! Они не понимают, что от них требуется! Или не хотят понимать!

– Старайся аккуратно, они ведь не виноваты… Надо терпеливей…