Лабутены для Золушки

С тем же риском размозжить голову, он спустился вниз. Сообщить ангольским властям о захвате Антуана было невозможно. К тому же вряд ли они стали бы что-то предпринимать на территории чужого государства. И он двинулся вглубь Анголы. Шел по такому же тропическому лесу, как и раньше, иногда останавливался, чтобы прислушаться к звукам окружающего мира, но не слышал ничего кроме мирного дневного посвистывания и мурлыкания невидимых пернатых и шерстистых тварей. Беготня по джунглям, подъем на скалу, выгоревший в крови адреналин, который добавлял усталость, подавлял и сковывал, – все это навалилось разом, мешало идти, думать, дышать. В бешенстве он закричал и, вскинув карабин, дважды выстрелил в бездонное голубое небо с черточками парящих птиц. Возможно, стервятников. Скорей всего стервятников – они знают, где искать поживу. Не удержавшись на ногах, он упал, обессиленно раскинув руки. И закрыл глаза.

Он пролежал так больше часа – если мерить полустертыми из сознания, оставшимися за гранью нынешней реальности, мерками привычного когда-то мира. Потом поднялся и пошел дальше. К ночи лес закончился окончательно, последние языки зеленых массивов, заметно поредевшие, оборвались и уступили место открытому до самого горизонта, затянутому сплошным травяным ворсом, пространству. Тут и там торчали кустарники и плосковерхие ажурные деревья, вдалеке темнели горные хребты.

Неделю он шел по саванне, ему удалось подстрелить антилопу, два дня он был сытым, но потом мясо испортилось. И он снова шел, считая каждый патрон, и каждую спичку в обернутой непромокаемой пленкой коробке. Ослабленного Самуила непуганое и любопытное зверье, подпускало близко, он добыл еще и небольшую козу. Ночевал, где одолевала усталость, подстилая сорванную траву и намотав на руку ремень карабина. Однажды проснулся от мерзкого запаха и щекотки – кто-то обнюхивал лицо. Инстинкты сработали раньше сознания – не успев проснуться, нащупал спусковой крючок, выстрелил гиене в распахнутую пасть, вскочил на ноги, глядя, как разбегается, зажимая хвосты между ног, остальная стая.

В тот день его одинокий поход по саванне закончился.

Обходя невысокий, но длинный пригорок, тянувшийся не меньше чем на два километра с запада на восток, Самуил услышал выстрелы. Стреляли из нескольких стволов. Следом ветер донес крики – множество голосов, в которых привычное ухо угадало здешние клокочущие наречия.

На ходу досылая патрон в патронник, он взбежал на пригорок, с северного склона которого ему открылась картина, которая одновременно испугала и обрадовала. Метрах в ста двое белых мужчин, заняв оборону за тушей слона, отстреливались от решительно наседавших туземцев, вооруженных длинными копьями и какими-то необычными луками. Почти инстинктивно, будто продолжая бой с юкка-юка или «рогатыми», Самуил занял позицию и открыл огонь. На этот раз бог войны был на его стороне, а может, просто сыграли роль неожиданность, доминирующая высота и слепящее противников солнце за спиной. Он успел уложить четверых, прежде чем нападающие решили отступить. Самуил проводил взглядом удаляющиеся фигуры с изогнутыми луками, спустился вниз и подошел к игравшему роль укрепленной огневой точки слону. В нем действительно торчал добрый десяток стрел и два копья. Мертвый слон спас жизни двум сильным мужчинам средних лет с рыжими, подстриженными бородами, которые приветствовали своего спасителя радостными криками и крепкими объятиями.

– Кто ты? – наперебой спрашивали они по-английски, с интересом разглядывая обросшего запущенной клочковатой бородой, одетого в изодранную, полуистлевшую одежду человека. – Откуда здесь? Вас тут много?

– Русский геолог. У нас была экспедиция. Я остался один, напарника захватили туземцы еще в Борсхане…

По одежде, – на одном спасенном была клетчатая рубашка и брезентовые брюки, на другом футболка с Микки-Маусом и песчаного оттенка шорты, – Самуил распознал европейцев. Африканеры предпочитают военный камуфляж или, хотя бы, его стилизации.

– Самуил, – представился он, тут же осознал, что спутал имя с позывным, но исправляться не стал. Подумал вдруг, что и псевдонимы придуманы не зря, и оговорка эта неспроста: слишком уж крепка, кровью скреплена его связь с борсханскими алмазами. Посмотрел себе под ноги и вздрогнул – он стоял в луже крови! Но тут же понял, что это не человеческая кровь, пролитая Архангелами, а слоновья, набежавшая из-под огромной головы… Переведя дух, он сделал шаг в сторону и обтер подошвы об траву.

– Рон, – улыбнулся тот, что был в клетчатой рубашке. – Гражданин мира, но в последние годы осел в Голландии.

Второго, с Микки-Маусом на груди, звали Луис, он был из Ирландии. Вид у них был всклокоченный, но оба довольно быстро приходили в себя. Было видно, что не в первый раз попали в передрягу. О том, чем они тут занимаются, можно было не спрашивать. Переносная болгарка, валявшаяся позади, выдавала их с потрохами. Контрабанду слоновой кости не удалось победить и в двадцать первом веке.

Рон внимательно оглядел Самуила и сказал: