Читаем Лачуга должника полностью

Лачуга должника

Что страшит — того не бойся,Не петляй туды-сюды, —Лучше ты щитом прикройсяОт неведомой беды!

Эта часть кладбища не была огорожена, но слева, со стороны города, в неё упиралась стена. Она казалась здесь нелепой, алогичной. Всякая ограда имеет охранительное значение, она всегда отделяет некую заданную территорию от остального пространства. Эта же ограда тянулась от города к кладбищу, ничего не разделяя и ничего не охраняя собой. Она обрывалась среди могил. Торец её был вертикален, зацементирован, в цемент вделаны металлические скобы. Высота её равнялась трём метрам, ширина — шестидесяти сантиметрам. В отличие от ранее виденных нами ялмезианских строений, это кирпичное сооружение поражало небрежностью, явной торопливостью выполнения: кладка велась кое-как, цементные швы не заравнивались.

— Военно-оборонного значения стена не имеет, — констатировал я. — Её очень просто обойти.

— Эта стена — для ходьбы, — изрёк Павел. —

В чьей-то памяти нестрогойСтрах такое место занял,Что легла его дорога,Тропки все перегрызая.

Чекрыгин согласился с догадкой моего друга. Он вспомнил, что на планете Альманзор, где много болот, кишащих ядовитыми пресмыкающимися, иномиряне строят между своими селениями многокилометровые пешеходные мостики. Затем он вынес решение: к городу пойдём по стене.

Мы забрались по скобам на плоскую вершину этой стены, помогли «Коле» втащить на неё громоздкий контейнер — и продолжили свой путь к Безымянску. На цементе там и сям виднелись оттиски каблуков, из чего можно было заключить, что ограда действительно строилась для ходьбы, и притом ялмезиане воспользовались ею сразу же.

Когда до городских строений оставалось километра четыре, чЕЛОВЕК вдруг опустил контейнер и сел возле него, свесив со стены свои пластмассово-металлические ноги.

— Ты чего, «Николашка», расселся! Совсем скурвился, лодырь! — закричал на него Белобрысов, шедший замыкающим. — Вставай!.. Или поломка в тебе какая?

— Исправен я, — ответил «Коля». — Но продолжать движение боюсь, страшусь, ужасаюсь, попугиваюсь я.

— Уж не знаю, что и думать, — признался Чекрыгин. — На всех планетах, где мне приходилось бывать, чЕЛОВЕКИ никогда не проявляли страха, они на это не программированы. А здесь — уже не первый случай…

…С правой стороны, из леса, донёсся невнятный шум. Он быстро нарастал. Скоро можно было различить треск ломаемых ветвей, топот, какие-то завывания. И вот на поляну, простирающуюся между стеной и лесом, вырвалось несколько крупных четвероногих. Они мчались к стене, явно ничего не соображая от страха. Напоминали они земных лошадей, но головы их были увенчаны рогами. Серые спины рогатых коней лоснились от пота, на губах пузырилась пена. Тычась мордами в кирпичную кладку, они выли громко и тоскливо.

— Симпатизаторы не включать! — приказал Чекрыгин. — Нам эти лошади не опасны, симпатизация же может расслабить их, задержать. А им надо спасаться. Они бегут от охотников.

Тем временем животные, осознав непреодолимость препятствия, пустились в бег вдоль стены в сторону, противоположную городу. Вынув карманные дальнозоры, мы стали вглядываться в лес. Охотников видно не было. Мы решили идти дальше; ведь даже если мы и увидим их, воспрепятствовать охоте мы не сможем: люди не имеют права вмешиваться в действия иномирян.

— Эй ты, деятель жэка, хватит играть в нищего! — обратился Павел к чЕЛОВЕКУ. — Вставай, а не то вниз тебя спихну!

— Идти опасаюсь, содрогаюсь, дрожу, трепещу я, — ответил «Коля», однако всё же встал и взвалил на себя контейнер.

— Это ушасно! Это ушасно! — услыхали мы взволнованный голос Лексинена.

Я подумал было, что его восклицание относится к несдержанной речи Белобрысова. Но нет! Астролингвист, побледневший, встревоженный, стоял, приложив к глазам дальнозор. Он сказал, что они — их трое было — промелькнули сейчас вон в том просвете между деревьями. Они спешат по направлению к кладбищу, преследуя рогатых коней.

— Кто «они»? — строго спросил Чекрыгин, наведя свой дальнозор на лес. — Там никого нет.

— Описать не могу, — глухо молвил Лексинен. Запинаясь, он поведал нам, что хоть он и знает много земных и иномирянских языков, но ни в одном языке нет слов, чтобы выразить, как страшны и отвратительны увиденные им существа.

— Понимаю ваше состояние, — серьёзно произнёс Павел. —

Я в тёмных поисках тону,Напрасно голову ломая, —Как подобрать слова к тому,Чего не выразишь словами.

— Они ушасны, ушасны, — повторил лингвист.

— Тем не менее нам следует продолжать свой путь, — сухо сказал Чекрыгин.