Лачуга должника и другие сказки для умных (сборник)

В тот день я ушёл от него с ощущением, что он избрал какой-то ложный путь в науке и не хочет сойти с него из упрямства. Мне даже жалко его стало. Мне давно казалось, что он топчется на месте, в то время как я шаг за шагом неуклонно иду вперёд. Моя «Антология» и комментарии к ней были не так далеки от завершения, и я уже подумывал о следующей работе: «Писатели-фантасты XX века в свете современных этических воззрений». Кроме того, я неустанно работал над своим СОСУДом. Как я уже упоминал, это был весьма кропотливый труд. За каждым бранным словом для первого раздела СОСУДа мне приходилось буквально гоняться с пеной у рта, как говорилось в старину. Дело осложнялось и тем, что свою Помощницу, Нину Астахову, щадя её девическую стыдливость, к этой работе привлечь я не мог.

В целом же я медленно и верно продвигался вперёд, в то время как Андрей топтался на месте, поставив перед собой невыполнимую, как мне тогда казалось, задачу.

Но вернусь к описываемому мною дню. Итак, я встретил Андрея на углу Большого проспекта и Шестой линии. Андрей опять был мрачен.

— Куда ты спешишь, Андрей? — спросил я его.

— На Почтамт, — хмуро ответил он. — Ты ведь знаешь, что марки отменены. Прежде мне хоть в марках везло, а теперь и марки отменили.

— Отменили? — удивился я. — Как же так? А наши коллекции?

— Ты плохо слушал сообщение об отмене денег. Там сказано: отменяются деньги, а также всякие знаки оплаты. А марки — это и есть знаки оплаты.

— Действительно, — догадался я. — Раз нет денег, то и марки отпадают… А как же быть филателистам?

— Никак! — буркнул Андрей. — Едем к Почтамту.

Движением руки он подозвал проходящий мимо такси-элмобиль, и мы сели в него.

— Везите нас скорее к Почтамту, — сказал я АВТОРу [[7]].

— Понял. Везу к Почтамту. Оплата отменена, — произнёс АВТОР, склонив над приборами металлическую голову с тремя глазами. Четвёртый глаз — большая затылочная линза — смотрел на нас.

— Поедем с перепрыгом, — сказал Андрей. — Мы спешим.

— Предупреждаю об опасности, — сказал АВТОР. — К Почтамту сегодня большое движение. Перепрыгивание опасно. Вести с разговором? За разговор надбавка отменена.

— Везите с разговором, — сказал я.

— До вас вёз к Почтамту седого старика, возраст приблизительно МИДЖ и сорок лет. Старик имел огорчённый вид. На куртке у него Гуманитарный знак. Старик был очень сердит.

— Он не ругался? — с надеждой спросил я.

— Нет, он не делал того, о чём вы упомянули. Но у него был огорчённый вид.

— И не надоела вам эта болтовня! — сердито сказал Андрей. — Не пойму, что за удовольствие разговаривать с механизмами.

Мы замолчали.

До Почтамта было довольно далеко, он находился в новом центре города, который сместился по направлению к Пушкину. Элмобилей было в этот час много. Когда впереди, за несколькими машинами, намечался просвет, наш элмобиль выпускал подкрылки и перелетал через идущие впереди машины, занимая свободное место. Наконец мы подъехали к Почтамту — небольшому двадцатиэтажному зданию, стоящему среди площади.

На площади толпилось довольно много народу. Здесь были и школьники, и люди среднего возраста, и совсем пожилые люди. Некоторые пришли с альбомами для марок и «Справочником филателиста». У всех был очень недовольный вид. Все смотрели на гигантский телеэкран, который был вделан в стену Почтамта.

Мы с Андреем тоже стали смотреть на экран и вскоре увидели Москву. Площадь перед Московским Почтамтом тоже была полна филателистов. Потом на экране появился Почтамт в Буэнос-Айресе. Там была уже ночь, и толпа филателистов стояла с факелами. Некоторые держали в руках какие-то дудки и дудели в них. Потом возник Почтамт в Риме. Здесь тысячи филателистов сидели на пластмассовой мостовой, не давая двигаться транспорту. Затем Рим померк, и на экран наплыл небольшой городок — где-то в Чернозёмной полосе. Здесь перед зданием Почты стояли школьники и взрослые, держа в руках плакаты с надписью: «Почтовики! Людям нужны марки!».

Затем экран погас, и Диктор сказал:

— В Женеве непрерывно заседает Всемирный Почтовый Совет. Вопрос о марках будет решён в ближайший час. Включаем Женеву.

— Идём в зал, — сказал мне Андрей и стал пробираться к подъезду Почтамта.

Я пошёл за ним, вслушиваясь в разговоры Людей и надеясь услышать какое-нибудь ругательство, дабы пополнить свой СОСУД. Но, к сожалению, никто не ругался, хоть все и были возбуждены.

В зале Почтамта народу было много, однако меньше, чем я ожидал. Мы подошли к окнам, где ещё вчера продавались марки. Теперь здесь висел аншлаг: «В связи с отменой денег марки отменены. Письма пересылаются бесплатно».

Девушка-почтовичка терпеливо объясняла какому-то старичку, МИДЖей двух, что раз деньги отменены, то и марки не нужны и его письмо дойдёт по адресу безо всякой марки. В ушах девушки покачивались серьги. Они были очень простые — два металлических шарика на тонких цепочках, но всё-таки сразу бросались в глаза: в наше время эти ушные украшения давно вышли из моды. Впрочем, девушка была хороша собой, и серьги ей шли.