Лачуга должника и другие сказки для умных (сборник)

Под этим роковым списком наискосок шла крупная надпись красным карандашом: ОДЕКОЛОН!!! Из этого я понял, что поэт по фамилии Одеколон куда страшнее пяти предыдущих и что именно против него мне надо крепить оборону. Не скрою, позже выяснилось, что Эсминец сделал эту запись для себя лично, чтобы не забыть купить флакон одеколона перед отъездом на курорт. Но я-то этого тогда не знал! И, естественно, я счел, что этот Одеколон — графоман с очень агрессивными наклонностями. Притом я даже не знал, кто он — мужчина или женщина, ибо такая фамилия могла принадлежать и поэту Одеколону и поэтессе Одеколон. Угроза исходила от любого вошедшего и от любой вошедшей!

И вот настало время приема.

В двери показался юноша опасного телосложения с тетрадкой в руке.

— Стой! — сказал я твердым голосом. — Признайся честно: ты не Одеколон?

Он робко назвал совсем другую фамилию. Успокоенный его мирным поведением, я пригласил его к столу. Полистав тетрадь, я тактично посоветовал ему учиться на лучших образцах поэзии и стал читать ему наизусть свои произведения. Но тут, один за другим, вошли сразу семь авторов. Опросив каждого, не Одеколон ли он (она), я провел быструю литконсультацию. Затем, чтобы этот день навсегда запечатлелся в их памяти, я продолжил чтение своих стихов. Но не прочел я и десяти стихотворений, как авторы начали покидать комнату. Им хотелось поскорей остаться наедине с переживаниями, навеянными моим творчеством.

Вдруг из коридора послышался грохот. Я подумал, что это приближается Одеколон. Но вот в комнату, катя перед собой пустую железную бочку, вошел толстый мужчина. Я понял, что передо мной «Автор с бочкой», который любит подробный разбор. Он поставил бочку на попа, влез на нее и начал читать стихи. Начинались они так:

Пойду я ночью в зоосад,
Ключ подберу от барсенала,
Всех барсов выпущу, барсят —
И поведу их вдоль канала,
Чтоб ты любовь мою поняла.

Выслушав все стихотворение, я приступил к разбору. Я поинтересовался, что такое «барсенал».

— Да ясно же, это где барсы живут! — воскликнул автор. — Барсячье помещение… Разве плохо придумано? Вроде арсенала, только там не оружие, а барсы.

Я спросил его, вдоль какого канала поведет он барсов. Он ответил, что имеется в виду Крюков канал, где живет одна его знакомая. Тут он спрыгнул со своей эстрады и подошел к плану Ленинграда, который висел на стене. Мы стали разрабатывать наиболее краткий и надежный маршрут, по которому надо вести барсов. Затем поэт предложил мне встать на бочку и прочесть несколько моих произведений. Он не шевелясь выслушал пять стихотворений, затем сказал: «Вижу собрата!» — и, схватив со стола лист бумаги, мгновенно сочинил экспромт и протянул его мне. Я прочел:

Как русалка, ты плаваешь
в море стихов,
Гениальный поэт-консультант!
Ты поймешь и услышишь
мой творческий зов,
И во мне ты откроешь талант!

Он ушел, катя перед собой свою трибуну, и после него никто в этот день не приходил. Я в одиночестве сидел за столом и вчитывался в четверостишие. Чем глубже я в него вникал, тем больше меня огорчало несоответствие между второй и первой строчками. Во второй — все ясно и правильно, а в первой я почему-то «плаваю как русалка». А ведь если верна вторая строка, то, выходит, верна и первая? Что, если я и в самом деле русалка?.. Но я с негодованием отверг эту недостойную мысль.

С облегченным сердцем вышел я из подъезда редакции. На улице мне не был страшен никакой (никакая) Одеколон. Я бодро шагал к дому, и в мозгу моем звенела и переливалась строчка: «Гениальный поэт-консультант!» Но когда я прилег вздремнуть перед ночным дежурством, то увидел грустный сон. Мне снилось, будто уже готова модель моей пишущей машинки. И вот я сажусь, чтобы перепечатать свое стихотворение, и вдруг с ужасом осознаю, что не могу освоить нижнюю клавиатуру, ибо у меня вырос русалочий хвост.

4. Беспощадная логика

Когда я явился на лодочную станцию, моего друга там еще не было. С пустыря доносилось рычание псов и их победный лай: ДС работал. Я принял смену у дневных дежурных, пересчитал лодки и стал ждать дразнителя. Хоть то была пора белых ночей, но река казалась темной и таинственной. Я ходил по бону, стараясь держаться посредине, подальше от воды.

Наконец появился ДС. Он пришел на плот прямо с собачьего полигона и сразу, сняв халат и шапку, стал смазывать укусы йодом. Лицо его сияло: план по укушениям был выполнен с превышением. Но сидеть он не мог.

— В прошлом году твой дразнильный халат был длиннее, — сказал я ему.

ДС ответил, что халат укоротила ХБ, заботясь о нем и о получаемой им компенсации.

— Юра, что ты знаешь о русалках? — спокойным голосом спросил я.