Лада все сладит

— Дан! Немедленно вернись! — Ее голос все еще звучал властно, но эта власть уже никого не впечатляла.

— Пойдем отсюда. Ты совсем замерзла…

— Совсем. Пойдем.

— Не плачь, ведь все хорошо.

— Это от полноты чувств. Я так испугалась.

Подобный пустой, но приятный разговор мы продолжали до того самого момента, когда перед глазами нашими поплыл туман, и мы оказались в своих телах.

— Эй, княгиня, Вы меня слышите?

— Слышу, — голос прозвучал слабо, но все-таки прозвучал.

— Тогда откройте глаза.

Я послушно разлепила веки и попыталась собрать воедино сразу трех совершенно одинаковых светлых магов.

— Как Дан?

— Да примерно так же. Вон, глазами хлопает… а нет, уже не хлопает, сюда ползет. Ребята, да помогите же герою!

Под строгим взглядом светлого, двое воинов приподняли моего суженого и перенесли его ближе ко мне.

— Лада, ты как?

— Как в сказке. Чем дальше, тем страшнее. А ты?

— Тоже самое, ой! Отстань, зараза!

Дан попытался отмахнуться от полупрозрачной злобной морды, тычущейся в его лицо, но безуспешно.

— Вот видишь, князь, — голос правителя прозвучал ехидно, — А ты говоришь, не нужен никому. Вон супружница твоя, едва на тот свет за тобой не отправилась. Этот вот страх божий тоже вон, только что целоваться не лезет…

— Это когда это он такое говорил? — Я вяло заинтересовалась происходящим.

— Да вот, когда под проклятие это подставлялся. Оно ведь в меня летело! А он собой закрыл.

Я обернулась на супруга. Тот запунцовел как опийный мак.

— Так он теперь герой?

— Ну да!

— Так а чего герой на земле валяется! Подберите кто-нибудь. И меня заодно с ним.

Великий князь весело рассмеялся и воины с величайшим почтением потащили нас в уже разбитый княжеский шатер.

Вокруг нас еще долго суетились маги, что-то там проделывая с нашими телами. Я старалась не вникать в работу коллег, дабы не вылезти со своими рационализаторскими предложениями. Разве что от принудительного усыпления отказалась. Уж больно мне не хотелось расставаться с Даном. Казалось, стоит закрыть глаза, и он снова предпримет попытку раствориться в мире теней.

— Я никуда не денусь, — как всегда в экстремальных случаях, Дан легко услышал мои мысли, — я тут.

— Это хорошо. Не девайся, пожалуйста. И не спасай всяких левых деятелей, закрывая собой. С чего это ты решил, что никому не нужен?

Дан напрягся. И посмотрел на меня, как-то растеряно.

— Не знаю. Понял, что умираю, и вдруг так обидно стало! Подумалось, жил как пес цепной, погладить противно, а ударить боязно. И умираю, как цепной пес, защищая хозяина, что кидал кости.

— А я? А как же я?

— Ты… ох, Лада. Мне подумалось, что тебе без меня будет только лучше. Я думал, станешь княгиней. Народ тебя полюбит. Да уже полюбил! Сам слышал, как слуги в кухне переговаривались. Мол такая княгиня им хорошая досталась, и за что только ей такое наказание, как я в мужьях…

— Вернемся, перепорю всех! Они еще за меня думать будут, за кого мне замуж выходить! — Я и вправду разозлилась. Понимали бы что! Защитнички.

— Не надо. Они же не знали, что я это услышу. И вообще, не в них дело. Я подумал, что вот помру сейчас, и вы все будете счастливы. Вот.

— Знаешь что, Дан, я тебе скажу… ну и идиот же ты!

— Похоже на то. Только не говори никому, ладно?

— Не скажу. Кстати, а чем кончилась война? Наши-то победили?

— Разумеется! Иначе мы были бы или в плену или мертвы.

— Ну, всяко бывает. Так значит, ордынского ига не будет?

— Неа!

— Это хорошо.

Я уткнулась носом в его плече и уснула, точно уверенная, что никуда он не денется.

Дан

Я посмотрел на супругу, сладко уснувшую, как обычно, уткнувшись носом в мое плече и нежно вложив руку в мою ладонь, не выдержал и погладил ее по волосам.

Привычное уже ощущение тепла заструилось меж моих пальцев, согревая и щекоча одновременно. Но почудилось мне нечто, чего раньше не было. Нечто такое мне родное. Темное. И определенно живое.

Я недоуменно провел рукой по ее телу и замер, забыв выдохнуть. Моя жена была беременна. Значит…

А что это значит? У меня будет сын, которого мне надо будет научить быть темным. Как когда-то научили меня.

— Только попробуй! — Лада проснулась, мгновенно почувствовав мою боль, — вот еще глупости!

— Но, он же темный.

— Темный. И такой глубокой тьмы! — Лада счастливо улыбнулась и прижала мою ладонь к своему животу, — посмотри сам.

Я посмотрел. Маленький человечек, телу которого еще только предстояло принять человеческие очертания, уже имел свою ауру. Не просто темную, а антрацитово-черную!

— Красиво, правда? И Дан. Ты можешь не уметь любить, но я этого ребенка люблю. И лучше убей меня сразу после его рождения, чем заставь смотреть, как он страдает. Давай ты выкинешь из головы педагогику твоего папы, и мы попробуем его воспитать как-нибудь по-другому, а?

Она говорила это ровно, но в голосе ее послышалась сталь. И отблеск той боли, которая поселилась в ней, после того случая с Хельной.

— Но как?

— Ну, ты же ученый? Вот и будем экспериментировать.

Она заглянула в мои глаза просительно и твердо одновременно. Мне стало понятно, что за этого ребенка, она перегрызет глотку и мне самому.

Где-то внутри меня забурлила злость.