Ладья

Я выбежала на улицу, и меня ослепило солнце. Я закрыла глаза и стала глотать воздух, как утопающая. Я сложилась пополам и упёрлась руками в колени, пока боролась с истерикой, угрожавшей поглотить меня.

Сложно сказать, как долго я так стояла, прежде чем смогла распрямиться и сделать вдох полной грудью. Я открыла глаза и осмотрелась. Как я могла быть иной, когда всё вокруг меня выглядело совершенно неизменным?

Мои ноги стали двигаться на автомате, и в следующий миг я оказалась на городской улице. У меня не было ни машины, ни денег, ни телефона, но у меня был пункт назначения. Дом.

Когда рядом со мной появился Лукас, я продолжила идти, отказавшись признавать его присутствие, пока он не взял меня за руку.

Я резко дёрнулась в сторону, не встречаясь с ним взглядом.

— Я не вернусь. Ты не можешь заставить меня.

— Я тут не для того, чтобы вернуть тебя, — нежно сказал он. — Я отвезу тебя домой.

* * *

Я катала в ладонях резиновый футбольный мячик-игрушку для питомцев, уставившись на царапины и порезы в поверхности. Только эту игрушку Гус так и не смог проглотить, и только её он оставлял в моей постели, когда спал тут.

Я повернула голову в некой надежде снова увидеть его, свернувшимся на подушке, словно он был полноправным её владельцем. Грудь прокололо болью, и я в сотый раз стала гадать, где он был и был ли он счастлив. Я спросила о нём, когда вернулась домой, и папа сказал мне, что Фарис перенёс Гуса в мир фейри, пока я была в отключке. Ещё одна часть моей жизни исчезла навечно.

Забренчала струна гитары.

Я даже не потрудилась поднять глаза.

— Не сейчас, Финч. Может чуть позже.

Он снова дёрнул струну.

Я перекатилась на бок и легла лицом к стене. На прикроватном столике зазвонил мой телефон, но я не стала тянуться за ним. Виолетта сейчас летела в Юту на начало съёмок фильма, а с кем-либо другим разговаривать я не хотела. И уж тем более, с одним из них.

Но это не останавливало их, они звонили мне минимум раз в день. Я также на ежедневной основе получала сообщения, в которых они уведомляли меня о ходе поисков Давиана Вудса, который испарился после провальной миссии похищения. Я сомневалась, что Давиан Вудс теперь представлял для меня какую-то угрозу, поскольку ки’тейн был возвращён в мир фейри. Но Лукас решил свести свои личные счёты с миллиардером. Вероятно, Давиан спрятался на каком-нибудь частном тропическом острове, которого даже на карте не было. Если он был настолько умён, как он сам утверждал, он там и останется.

— Всё, хватит, — папа вошёл в мою комнату и встал у кровати. — Вставай.

— Я устала, — апатично сказала я в стену.

— Ещё бы. Уверен, что вечеринка жалости, которую ты уже как неделю никак не можешь закончить, крайне изматывающая.

— Это не честно, — моё горло стянуло, он никогда раньше не разговаривал со мной в таком тоне. — Ты не понимаешь.

— Да, ты права. Я не понимаю твоих чувств, потому что все, что ты сделала, это спряталась в своей комнате, отказываясь поговорить об этом. Я знаю, что ты страдаешь, но ты не единственная кто когда-либо пережил потерю или прошёл через серьёзные перемены в жизни. И ты не единственная в этой семье, кто страдает.

Его слова как нож резанули по моей тоске. Я перекатилась на спину и посмотрела на него. Посмотрела по-настоящему впервые со времени моего возвращения домой. Его лицо было суровым, но беспокойство и душевная боль в его глазах полностью уничтожили меня.

Я сморгнула слёзы, и его черты поплыли у меня перед глазами.

— Я не знаю, как об этом говорить. Я даже не знаю теперь кто я.

— Ты знаешь. Ты моя дочь. Ты старшая сестра Финча и Аислы, и лучшая подруга Виолетты, — он горделиво улыбнулся. — Ты девушка, которая стала охотницей, чтобы найти своих родителей, ты та, кто никогда не сдаётся, несмотря на то, как бы трудно не было.

Я села, прижавшись изголовью, и взглядом поискала Финча, но его уже и след простыл.

— Я просто чувствую себя такой… потерянной. Всё, что я планировала с обучением и моей жизнью после, всё это исчезло. Что мне теперь делать?

— О чём ты говоришь? Ты всё также можешь пойти в колледж и заниматься всем, чем тебе захочется.

Папа подошёл и сел у изножья кровати. Когда я явилась домой неделю назад, возложенные на него чары не позволили мне даже на расстояние вытянутой руки подойти к нему. По словам Лукаса, это имело некое отношение к тому, что теперь я была фейри с камнем богини. Он снял с папы чары, в которых больше не было нужды, раз уж ки’тейн вернулся в мир фейри.

— Я не могу охотиться, — сказала я.

Агентство временно заморозило мою лицензию, как только его уведомили о моём новом «статусе». В истории Агентства никогда не было охотника-фейри, и они не совсем понимали, что делать со мной. Мне запретили заниматься охотой, пока они не решат восстановить меня в должности или же нет.